Ты сказала, что это сработает

Мама задумалась над моим вопросом и сказала:

– Боюсь, с мистером Бронсоном твоя жизнь станет тяжелее. Люди не всегда снисходительны к… – Она замялась. Мне было всего восемь, но я поняла, что она подыскивает слова. – Различиям.

Я помню, что она помолчала, а потом добавила:

– Америка до сих пор не разобралась с тем, что такое раса.

На следующий день я пошла в школу, зная, что у нас с мистером Бронсоном нет будущего. Меня это печалило. Если бы мы поженились, он мог бы вечно помогать мне с дробями. Приближался конец года, и я знала, что вряд ли уже увижу мистера Бронсона. Мне хотелось что-то на память о нем, поэтому во время самостоятельного чтения я попросила разрешения прикоснуться к его волосам.

– Саманта, эта просьба нередко злит чернокожих.

Я удивилась. Я просто не могла понять, отчего так.

– А почему? Можете потрогать мои волосы, если хотите.

– Нет, спасибо, – сказал он. У него были темно-карие глаза и склера желтоватого оттенка. – Это сложно. Только будучи близко знакомыми, можно попросить коснуться чего-либо. Хорошо, что ты сначала спросила, Сэм. – Он задумался на мгновение и подставил мне макушку. Я распрямила ладошку и погладила его по плотным, темным и жестким волосам. Они были именно такие, как мне представлялось, – упругие и сухие. Я хорошо разглядела кожу на его темном лбу и едва удержалась от просьбы прикоснуться и к ней.

Года через три я узнала от мамы, что мистер Бронсон отправился на пробежку и скоропостижно скончался на обочине дороги. У него была аномалия сердца, а мне послышалось анемона сердца, и впоследствии я всегда представляла себе в центре его груди поникший ворсистый стебелек с сомкнутыми лепестками.

Когда я заплакала, мама сказала будничным, но отнюдь не сердитым голосом, который навсегда остался со мной:

– Люди умирают, Сэм. В этом ты можешь быть уверена.

У мамы была манера разговаривать со мной как с ребенком, и в то же время как со взрослой. Порой ее слова звучали резко, но они западали в память.

– Мы, люди, странные существа, – говорила она. – Мы знаем, что смертны, но когда это происходит, удивляемся. Что действительно удивляет в смерти, так это наша уверенность в том, что с нами и со всеми, кого мы знаем, она не случится без предупреждения. И мы живем, занимаясь глупостями, сплетничаем, тогда как должны были бы дни напролет сажать цветы.

Если я просила разъяснений по любому из пунктов, она отмахивалась от меня, говоря:

– Забудь. Я сегодня раздражена.

Теперь мы были в пути, и хотя я все сделала правильно, мои взвешенные ответы мало что давали мне. Я сажала цветы. Я не сплетничала. Я вышла замуж после первого положительного теста на беременность. Я держалась взятого курса. Сидела тихо и помалкивала. Все больше капель падало на лобовое стекло.

Но только не Холли. Она вела себя как хотела. Если ее клетки говорили: «Ты любишь женщин», она шла в этом направлении. Если ей хотелось ребенка, она добивалась этого. В колледже ее бесстрашие меня воодушевляло. Но теперь я выключила радио и дала волю своему негодованию. Несправедливо. Разве можно вознаграждать безрассудство?

Саммер пошевелилась и, не поднимая головы, сказала:

– Хватит думать. Ты мне спать не даешь.

Я решила, что она разговаривает во сне, и промолчала. Я упивалась своим раздражением.

– Фу. Если ты настаиваешь, – Саммер села и потерла глаза костяшками пальцев, – давай обсудим это.

– Что именно?

– Штука, которая крутится у тебя в голове, создает такое возмущение ауры, что я не могу спать.

– Это не штука, Саммер.

– Ладно, Холли.

Саммер и одного дня не пробыла с нами, но знала, что называть меня Холли было явным пренебрежением. Я посмотрела на нее в темноте и, переехав сплошную линию, оказалась на гравийной обочине. Из-за шума и вибрации Холли завозилась, и я осторожно вывела кемпер обратно на полосу.

– Ты уловила мою негативную энергию?

– Да кто угодно уловил бы. Она хлещет из тебя фонтаном.

– Это не так.

– Тогда ладно.

Саммер вытащила из прикуривателя резервуар с эфирным маслом, порылась в сумке и заменила лаванду на мяту. В кабине сразу запахло леденцами. Я подумала про Рождество, сладости после ужина и про мой садик.

– Так ты узнала о моем муже? От моей шумной ауры? – с любопытством и недоверием поинтересовалась я.

– Иногда я все считываю правильно, но с тобой и Холли определенно ошиблась. Вы, девочки, антипартнеры.

У меня возникло неожиданное желание защитить нашу с Холли дружбу – должно быть, сработал защитный механизм, оставшийся с давних времен. Но момент был упущен.

– Зачем ты здесь?

Полуприцеп приближался к нам по полосе обгона и держался настолько вплотную, что казалось, снесет наше зеркало заднего вида. Как только он проехал мимо, я посмотрела на Саммер, которая надела на лицо тканевую маску. Она прижимала ее края к острым контурам подбородка и гладкому, без морщин, лбу.

– Потрясающие штучки. Я заказываю их онлайн из Китая. Они с плацентой.