Ты слышишь нашу музыку?

— Янис, прошу тебя, хоть раз прояви благоразумие. Я издал вопль ярости и шарахнул кулаком по стене в миллиметре от его лица. Потом толкнул его в последний раз и отпустил. Не разжимая кулаки и не спуская с него глаз, я отступил назад. Он с презрением покосился на меня и стряхнул воображаемую грязь с костюма, как будто я его испачкал. Затем шагнул к столу, взял телефон, одновременно поправляя галстук, соединился с приемной, попросил принести кофе. Как ни в чем не бывало. Он насвистывал, а меня трясло от выброса скверного адреналина, я молча отвернулся к окну и уставился в него. Я подозревал, что если открою рот, то меня тут же стошнит. Кто-то принес нам кофе, я не пошевелился. Когда мы снова остались одни, я взглянул на него. Он сидел за столом, спокойный, всемогущий, подавляющий своей самоуверенностью. Если бы не пять последних минут, я бы мог подумать, что все у нас как раньше. Что передо мной человек, поверивший в меня, на которого я могу положиться и которому с легким сердцем поручил заботу о своих близких.

— Может, хочешь чего-нибудь покрепче? — невозмутимо предложил он.

— Заткни пасть, — прошипел я.

Я был загнан в угол, связан по рукам и ногам.

— Позволь мне уточнить, — издевательским тоном спросил он, — кто поставил тебя в известность насчет сегодняшней ночи? Вера? Меня бы это удивило. Сегодня утром, когда я забирал детей, чтобы отвести в школу, она… кстати, не могу не отметить, что этот ваш ритуал, когда она провожает вас до лифта, очень мил. Скоро, совсем скоро она мне скажет, что у нее в голове звучит моя музыка.

Я чуть не задохнулся, на глазах выступили слезы ярости. Он все знает о нас, он постоянно за нами шпионил, ему известны наши словечки, подробности наших отношений! Я обеспечил ему доступ ко всему.

— Никогда, — прошипел я.

— Извини, я отклонился от темы, — продолжил он. — Так вот, сегодня утром она мне сказала, что больше не хочет не только видеть, но даже слышать тебя. Вот мне и любопытно, как ты узнал.

— Школа… мне позвонили из школы. Для них я пока еще отец своих детей.

— Твой телефон заработал?

— Это ты его вырубил?

— Если бы ты услышал отчаянный призыв Веры, он разбил бы тебе сердце, а я бы этого не пережил, клянусь.

— Стоп! — крикнул я, снова приготовившись врезать ему.

— Эй, спокойно, Янис! Не думай, что, если ты меня не ударил, я передумал уничтожать тебя и вредить Вере.

— А что еще ты можешь мне сделать? — грустно и одновременно зло засмеялся я.

Что может быть хуже того, что он уже сотворил?

— Все проще простого, Янис. Пока ты не дергаешься, остаешься на месте, ну, на своем новом месте, смирно держишься на заднем плане, я продолжаю прикрывать тебя в том, что касается долгов. Но стоит тебе совершить одно неверное движение, попытаться предупредить жену или настроить детей против меня — и я тут же звоню в банк и выхожу из игры. Подписывая бумаги, ты даже не обратил внимания на то, что у вас с Верой солидарный долг, то есть когда банкиры потребуют возврата денег, они получат право наложить арест на ее зарплату и она больше не сможет выплачивать ипотеку и кормить детей… В общем, можешь сам представить, какой ад вас ждет.

Мы заключили брак в режиме совместного владения собственностью. Как я мог повести себя так глупо?

— Ты воплощение дьявола!

— Слишком большая честь для меня! Не преувеличивай… Между прочим, Янис, согласись: не запутайся ты со своими расходами на концепт-стор, все было бы иначе… по крайней мере пока… — Он встал, обогнул стол и подошел ко мне. — Ладно… Тебе давно пора работать. Деньги сами собой не появятся. Да и мне уже надо идти, я ведь забираю днем детей из школы.

— Стой!

— Ну хорошо, сделаю тебе маленькую поблажку. Хочешь заняться ими в ближайшие дни?

— Мне твое разрешение не нужно. С завтрашнего дня школа на мне, Веру я предупредил.

Он недовольно поморщился, потом хохотнул:

— Отлично, давай еще немного поиграем. Можем устроить небольшой мужской поединок, но учти, я тебя сильно опередил. Это было так легко! Между нами говоря, Янис, ты несколько обманул мои ожидания. Вера считает тебя полным ничтожеством, так что я спокоен. К тому же дети легче примирятся с твоим отсутствием, если делать все постепенно. Но, знаешь ли, это мало что изменит. Жоаким очень резко настроен против тебя. И представь себе, когда я прихожу, Виолетта уже называет меня папой.

Я шагнул к нему, замахнулся. Он предостерегающе поднял руку:

— Внимание, не забывай о том, что я сказал. Не делай ничего, что могло бы меня разозлить, понял?

В его взгляде сверкнула дьявольская искра.

— Наша милая беседа останется между нами, не правда ли? Ты уже столько лгал Вере, что чуть больше, чуть меньше…

Я должен был срочно уйти, потому что мне безумно хотелось как следует врезать ему и продолжать бить и бить, еще и еще, чтобы заткнуть этому психу его поганую глотку, чтобы выплеснуть свой гнев и омерзение. Он надругался над нашей жизнью, и если я не хочу, чтобы дело дошло до полной катастрофы, придется мне присутствовать при гибели нашей семьи в качестве зрителя.

— Хорошего дня, — пожелал он.