Ты слышишь нашу музыку?

Она вздохнула и отодвинулась. Без нее мне опять стало пусто, и страх накатил с новой силой.

— Надо идти.

— Очень прошу тебя, будь осторожна. И пожалуйста, не доверяй Тристану.

— Пусть это тебя не беспокоит, я большая девочка и сумею постоять за себя, тем более что я не понимаю, чем он может быть опасен.

— Но…

— Не строй из себя ревнивца… — Она отступила на шаг и стала закрывать дверь. — Я тоже рада, что мы встретились. И ты, кажется, возвращаешься. До завтра.

Она заперлась на все замки. Мне должно было стать легче, когда я узнал, что Вера не вычеркивает меня из своей жизни. Она вроде бы готова приоткрыть для меня дверь, и не важно, что это произойдет не сразу, ведь все равно рано или поздно мы снова будем вместе. Однако мы угодили в безвыходную ситуацию. Кто поручится, что она не сдастся, если Тристан попытается очаровать ее? Угроза становилась все более осязаемой. Я осознал это в полной мере, когда мой телефон зазвонил, стоило мне выйти на улицу. Он.

— Мне чуть было не пришлось ждать[5]. Ты слишком долго пробыл там.

Я в ужасе оглядывался по сторонам:

— Ты где?

— Это ничего не меняющая подробность, и тебе ни к чему ее знать. Главное, ты должен послушно, как пай-мальчик, пойти к себе в берлогу, сидеть там и не высовываться. И не вздумай вернуться под тем предлогом, что забыл принести хлеб. Я буду следить за тобой, хочу удостовериться, что по дороге у тебя не изменятся планы.

Он повесил трубку. А я остался под его жестким контролем.

На следующее утро, прощаясь, Вера не задержалась у выхода. Дети были готовы и ждали в прихожей. Она с улыбкой помахала мне, захлопнула дверь и скрылась в нашей квартире, в своей квартире. По дороге Жоаким шепнул мне на ухо, что Тристан вечером звонил, но не приходил. Еще один день и одна ночь выиграны. Я сходил с ума от невозможности узнать, о чем они говорили. Я отвел детей и не стал терять время, потому что мне нужно было проехать через весь Париж и повторить маршрут, по которому я следовал на протяжении почти десяти лет по утрам и вечерам, иногда с радостью, иногда с неохотой. Но никогда раньше у меня не сводило нутро, как сегодня. Единственный для меня шанс решить проблему — обратиться за советом к Люку. Но для этого нужно, как минимум, чтобы он впустил меня в бюро. После моего скандального ухода такой уверенности у меня не было. Но что я теряю? Если он не прогонит меня с порога, начну с извинений.

Засуну гордость — или то, что от нее осталось, — в карман. Если бы я его послушался полгода назад, если бы не изображал из себя привередливого подростка, мы бы до такого не дошли. Я бы до такого не дошел. Все его предположения были обоснованными, а его предсказания, к несчастью, сбылись. Скептическое отношение Люка к Тристану, мой ожидаемый провал, моя безответственность, слишком большие, неподъемные для меня проекты, беда, обрушившаяся на Веру и детей, — он во всем оказался прав. По пути я бдительно проверял, не следит ли за мной Тристан. Стоит ему засечь меня в обществе Люка, и он развяжет боевые действия, без вариантов. Подъехав поближе, я нарочно оставил мотоцикл в сотне метров от бюро — из осторожности и чтобы выкурить сигарету и набраться храбрости. Оказавшись у офиса, я остановился возле витрины и постоял, рассматривая комнату: там ничего не изменилось, не считая того, что вместо меня за чертежным столом работал другой человек, юноша небольшого роста с симпатичным лицом, как мне показалось. Не будь мое положение столь плачевным, я бы повеселился, наблюдая, как он из кожи вон лезет, пытаясь непринужденно общаться с мрачным, как всегда, Люком, а тот отвечает ему с недовольной физиономией. Бедный парень, он занял мое место. Я отнюдь не завидовал ему, как и не испытывал ни малейшего сожаления или ревности. Напротив, сцена, за которой я наблюдал, укрепила меня в уверенности, что я ни за что в жизни не буду снова здесь работать. Да, я накосячил, но мне нравится моя независимость. Я до хруста повертел шеей, глубоко вздохнул и толкнул дверь.

— Добрый день, — только и сказал я, не отводя взгляд от Люка, склонившегося над чертежной доской.

Он оторвал карандаш от бумаги, несколько мгновений просидел неподвижно, очень медленно поднял ко мне лицо и пристально заглянул в глаза.

— Добрый день! — с энтузиазмом ответил новенький. — Чем могу быть вам полезен?

— Оставь, Жером, — оборвал его Люк. — Это ко мне.

— Вы уверены? Я мог бы заняться нашим гостем.

Люк встал и подошел ко мне, за ним последовал и подмастерье. Мы с Люком обменялись рукопожатиями. Потом он раздраженно забарабанил пальцами по столу, услышав, как парень суетится за его спиной.

— Жером, познакомься с Янисом.

Молодой человек изумленно раскрыл рот:

— Вы тот самый Янис?

— А что, их несколько? — ответил я.

— Я был в вашем магазине, вы сделали нечто потрясающее.

— Ну да… спасибо, — ответил я гораздо более сдержанно, чем хотел бы.

— Иди работай, — распорядился Люк, который заметил перемену в моем настроении.

Явно разочарованный и раздосадованный тем, что его порыв остановили — юноше придется к этому привыкать, — Жером сел к столу, а Люк повернулся ко мне: