Ты слышишь нашу музыку?

Вера радостно просияла. Но почти сразу же помрачнела.

— Знаешь, с тех пор как я на больничном, у меня появилось время обо всем подумать. И я не перестаю спрашивать себя: как все это могло произойти? Мы потеряли Люка и Шарлотту, ты слетел с катушек из-за своей работы, хотя я по-прежнему уверена, что у тебя все должно было получиться. Не понимаю, как мы с тобой умудрились расстаться. Мы с тобой, Янис! Как если бы это решение принимала не я… Я вспоминаю слова, которые швырнула тебе в лицо, обвиняя в ужасных вещах, я даже поверила, что ты мне изменил…

Вот это да! Как она ухитрилась выдумать такое? — Что-о-о?

— Я придумывала разные объяснения, Янис. Периодически, когда я вспоминаю об этом лете и о начале осени, у меня мелькает мысль, что мы — и ты и я — перестали быть самими собой и именно это довело нас до того кошмара, в котором мы оказались. Но вот сейчас я смотрю на тебя, и ты — это ты, тот, кого я всегда знала, может, немного более рассудительный, но все равно ты. — Она с улыбкой вздохнула и продолжала: — Ты веришь, что однажды весь этот бред останется позади? Что мы выберемся из трясины?

Я спрыгнул с барного стула и подошел к ней, она подняла ко мне лицо. Не раздумывая, я погладил ее лоб и убрал с него прядь волос. Она блаженно зажмурилась.

— Я сражаюсь за это, Вера, — прошептал я. — Пока я еще не нашел решения, но клянусь тебе, я избавлю нас от…

— Не говори больше ничего, я тебе верю, и только это имеет значение.

Не отводя глаз, она осторожно прижалась щекой к моей ладони. Я наклонился и прикоснулся к ее губам. Она ответила на мою попытку поцелуя — легонько, почти робко дотронулась своими губами до моих. Мои руки вдруг очутились на ее спине: когда я почувствовал Верино тело, коснулся ее кожи, я сразу забыл обо всем — о заботах, долгах, об угрожавшем нам дьявольском отродье. И покорился своему желанию, сдерживаемому на протяжении многих недель. Ведь я уже давно считал, что недостоин приближаться к ней, эта мысль возникла еще до того, как Вера узнала о моем крахе. Но сегодня вечером я позволил себе поцеловать ее со всей яростью, сжигавшей меня, я целовал ее еще неистовее, чем когда-либо раньше, потому что она должна была почувствовать, как я ее люблю. Я целовал ее, чтобы сказать, что безумно скучаю по ней, я целовал ее, чтобы пообещать, что буду бороться. Она обхватила меня, запустила пальцы мне в волосы, все крепче прижималась ко мне. От вкуса ее губ у меня закружилась голова, я едва не потерял сознание. По-моему, мы никогда еще так не целовались. Потом она оторвала свои губы от моих, но по-прежнему льнула к моей щеке, и, открыв глаза, я увидел две больших слезы, стекающих по ее лицу. Я смахнул их и потерся носом о ее нос.

— Ты не думай, что все плохо, — прошептала она. — На самом деле все хорошо, и даже очень.

Она опустила голову мне на грудь, я погладил ее по волосам, и мы постояли так, не двигаясь, несколько секунд. Из соображений безопасности мне нужно было срочно уходить, хотя совсем не хотелось.

— Я пойду, не будем торопиться — может получиться прикольно, — попробовал пошутить я.

— Как скажешь, — ответила она со смешком.

Она отстранилась и позвала детей, продолжая смотреть на меня.

— Папа уходит, попрощайтесь с ним.

Они выкатились словно пушечные ядра, я едва успел присесть и поймать их.

— Завтра ты у нас будешь? — требовательно спросил Эрнест. — Хочу построить железную дорогу.

— Э-э-э… нет, не думаю, я…

— Скоро папа сможет играть с вами, — перебила Вера.

— Это правда? — В голосе Жоакима звучала надежда. — Он будет у нас на Рождество?

Мне захотелось поблагодарить старшего сына за его реакцию.

— Я надеюсь, — ответила ему Вера.

Я перецеловал всех по очереди, и моя решимость избавить нас от Тристана стала еще тверже. Вера проводила меня до входной двери, дотронулась до моей ладони, и я на мгновение стиснул ее пальцы. На лестничной площадке мне снова стало страшно, как бы с ней чего-нибудь не случилось, и этот страх был сильнее, чем раньше.

— Вера… будь очень, очень осторожна.

— С моими планами на сегодняшний вечер особая опасность мне не грозит, — шутливо возразила она.

— А что ты собираешься делать?

— Поесть с детьми макарон и лечь спать вместе с ними.

— Что ж, неплохо. Я побежал.

— Давай.

Она отступила в квартиру и закрыла дверь, широко улыбаясь. Меня переполняла радость, тем не менее, выходя на улицу, я натянул на лицо мрачное выражение. Я не заметил за собой слежки, пока ехал в свою берлогу. По всей вероятности, мыслями я был совсем далеко, потому что, когда я возле дома спрыгнул с мотоцикла, мимо проехал автомобиль Тристана. По крайней мере, он теперь знал, что я далеко от Веры и от детей, а она через час уже будет в постели. Можно не волноваться и спокойно ждать Люка.