Ты создана для этого

Господи, она такая сладкая, словно тающее на языке лакомство; теплое дыхание, теплая кожа… Забытое, запретное удовольствие. Я почувствовал, что сдаюсь. Она придвинулась еще ближе, тяжело, прерывисто дыша, обняла меня. Мои руки скользнули под одежду и принялись жадно и требовательно исследовать горячее податливое тело.

И тут до нас донесся крик. Он пронизывал темноту, разрушая очарование момента. Конор. Мой сын.

Как холодный душ. Как грубое пробуждение. Мой сын.

– Постой, – прошипел я, отталкивая Фрэнк.

– Сэм! Ну Сэм! – не отпускала она.

Я схватил ее за руки.

– Остановись, – повторил я. – Прекрати!

Ее лицо некрасиво скривилось. Она не понимала.

– Сэм, все хорошо. Мы оба этого хотим!

Эти мольбы оказались отвратительными. Наваждение спало.

– Фрэнк, ты не понимаешь!

– Нет, Сэм, – возразила она, – единственное, чего я не понимаю, – это ты и Мерри. Посмотри на нее. Посмотри, как она относится к Конору. Сэм, послушай, ей все это не нужно. Это все неправильно! Это все неправильно, то, что она здесь, – это неправильно!

Я сжал ее лицо ладонями. Крепко сжал – возможно, даже слишком крепко. Она попыталась вырваться.

– Фрэнк, послушай.

Она извивалась, пытаясь освободиться, но я не отпускал.

– Мерри и Конор – единственное, что для меня имеет значение. Не ты! Понимаешь? Ты никогда ничего для меня не будешь значить!

Она посмотрела на меня, как будто я нанес ей смертельную рану. Щеки ее покраснели и увлажнились.

Оказавшись на кухне, я налил себе стакан воды и выглянул в окно. Фрэнк по-прежнему была на лужайке. Она откинулась на спину и уставилась на звезды.

– Черт! – прошипел я. – Вот идиотка!

Дом был погружен во тьму. Плач стих. Я тихонько скользнул в детскую, надеясь увидеть, что Мерри там, с ним, утешает его. Но ребенок был один. Он крепко спал, тихо, медленно посапывая в своем сереньком комбинезончике. Мой сын. Мое сокровище. Единственное, что имеет значение.

В кармане раздался сигнал телефона.

Снова Малин. Не сдается.

«Придешь завтра?»

Я коснулся рукой лба Конора и вернулся на кухню.

Во дворе Фрэнк все еще лежала неподвижно, как надувная игрушка для бассейна, которую забыли, бросили на лужайке за ненадобностью.

Я сплюнул в раковину. Шлюха. Пытается соблазнить женатого мужчину. Семейного человека.

Пришло еще одно сообщение от Малин. «В 10?» Я подумал о ее лице, о мягкой улыбке, о глазах цвета шоколада, с таким теплым взглядом. О запахе свежесрезанных цветов и горячего кофе, о ее духах и смехе. Она ассоциировалась у меня с нежными объятиями.

Нет. Достаточно. Все они одинаковые. Кровь пульсировала в висках. В душе всколыхнулась паника.

«Прости, не могу», – набрал я в ответ.

Я еще долго стоял в темноте. «Я пытаюсь, – сказал я сам себе. – По крайней мере пытаюсь».

Сэм

Новый день. Новый день. Я еще раз обдумал то, что сказала мне Малин. И записался в центр планирования семьи и репродукции в Уппсале. Просто на всякий случай.

Мне надоело ждать. Ждать – и не получать того, чего хочется. Пора взять на себя ответственность за свою жизнь, перестать обвинять всех остальных. Малин не раз говорила мне об этом. И в ее устах это звучало разумно и необидно. Она редкая женщина. Она дала мне гораздо больше, чем я ей. И это тоже нужно исправить.

После того как я записался на прием в клинику, я забронировал номер в отеле для нас с Мерри. Чтобы отпраздновать нашу годовщину. Мне хотелось организовать что-то особенное. Чтобы все исправить. Наладить все заново.

Фрэнк еще не вставала, когда я собрался уезжать. Мерри усадила Конора на его детское креслице. Она держалась прохладно. Почти враждебно. Возможно, она видела что-то вчера вечером. Может, истолковала что-то неправильно.

– Я люблю тебя, – сказал я. – Ты ведь это знаешь, верно? – Я прижал ее к себе, поцеловал в губы, скользнул рукой под нижнее белье. – Мы с тобой должны еще раз постараться зачать ребенка, – добавил я. – Кажется, в последнее время мы как-то запустили это дело.

Она улыбнулась. Это то, что она хотела услышать.

– Ну, вот теперь я узнаю мою девочку, – похвалил я. – Вот такой ты мне нравишься.

– Сэмсон Херли, – сказал я администратору у стойки регистрации, когда она дала мне заполнить бланк.

Взять на себя ответственность. Вот что нужно сделать. Больше никакой слабости. Нужно действовать. Да, так и нужно.

Фрэнк только отвлекает. Посторонний шум. Нечто, не имеющее значения. Я вернул администратору заполненный бланк, и она отвела меня в небольшую комнату с приглушенным светом.

Фрэнк. Фрэнк. Ее грудь, упругая на ощупь. Ее тугое, влажное влагалище, такое чертовски влажное; я засовываю туда руку – два пальца, три – и она стонет, пытается схватить мой член прямо через джинсы. Я изнываю от желания, хочу ее, уже представляю, как вхожу в нее все глубже. И она наверняка тоже представляет это себе, извиваясь, подается вперед, заставляя меня просовывать руку все глубже, насколько это возможно.

Фрэнк, Фрэнк, грязная сука.

Так в тишине затемненной кабинки я исторгаю сперму в маленький пластиковый стаканчик.

Фрэнк