Ты у меня под кожей

А потом, как озарение! Ведь я могу ответить Ринату на том же языке, на котором он сам говорил со мной еще недавно. Он поймет. Потому что даже голос тела может звучать по-разному. Теперь я это точно знаю. Он меня научил.

Медленно подхожу ближе. Глаза в глаза. Легко улыбаюсь и касаюсь его горячей груди ладонями. На контрасте со сквозняком прикосновение обжигает. Я судорожно втягиваю воздух и даже на секунду отдергиваю руки. Я вся — обнаженный нерв.

— Мне надо в душ. Я ужасно потный.

— Ничего. Тебе все равно предстоит вспотеть, так какая разница, когда это случится?

Откуда во мне берутся силы шутить? Не знаю. Но мне нравится эта легкость. Я наслаждаюсь ей. И ему она по душе тоже.

— Звучит как угроза, — Ринат склоняет голову к плечу, и в розовом свете зарождающегося утра сверкает белоснежная полоска его зубов.

— О, нет. Это просто констатация факта.

Подхожу еще на шаг ближе. Медленно наклоняю голову и целую его грудь. Языком не спеша слизываю соленые капли. И это вообще не противно.

— Сашка…

Я теперь не хочу брать его нахрапом.

— Можно? — спрашиваю, будто в первый раз, поднимаюсь на носочки, целую его колючий от проступившей щетины подбородок, скулы. Замираю, позволяя ему выбирать — отвечать на мой поцелуй или нет.

— Даже не сомневайся, — подтверждает он.

Трогаю губами его приоткрытые губы. Медленно и тягуче. Эта новая сдержанность дается мне нелегко. Моя тяга к нему настолько ошеломляющая и непреодолимая, что я едва её обуздываю. Все внутри дрожит мелкой-мелкой дрожью. С губ срываются тихие скулящие звуки, хотя мы просто целуемся. Довольно невинно, надо сказать.

— Ох, детка…

Ринат не выдерживает первым и резко подхватывает меня на руки, заставляя ногами оплести его торс. Полы рубашки расходятся. Напряженные вершинки сосков с силой проходятся по жестким волоскам на его груди. Я запрокидываю голову и выстанываю что-то бессвязное. Слова сливаются в сплошной поток. Ринат освобождает одну руку и накрывает мою голову, чтобы удобнее было целовать. Его ладонь такая широкая, что мой затылок утопает в ней полностью, а я тону в окутавшей нас нежности и сползаю чуть ниже. Напряженная эрекция вжимается в сладкое местечко между моих ног, и при каждом шаге это болезненное надавливание становится все нестерпимее. Мне приходится напоминать себе о том, что это мое шоу. Поэтому когда мы оказываемся в спальне, я нехотя отвожу от себя его нежные руки.

— Нет. Пожалуйста, позволь теперь мне… Можно?

Пячусь к кровати, прочно удерживая Рината за руку. Сажусь. Весь мой опыт прямо сейчас — ничто. Меня сковывают неуверенность и страх.

— Смелей, девочка. У тебя получится, — очень мягко и по-мужски уверенно подбадривает меня Ринат. С трудом нахожу в себе силы поднять на него взгляд. Глаза Рината полуприкрыты, и если не заглядывать в их глубину, можно подумать, что он абсолютно спокоен, но я-то вижу… вижу их шторм. И он подхватывает меня, придавая недостающую смелость.

Поддеваю пальцами резинку на шортах и стаскиваю их вниз. Налитая тяжелая плоть мешает сделать это беспрепятственно. Я закусываю губу и помогаю освободить сначала ее. Веду большими пальцами по выступающим бедренным костям. По поджарому животу, дугам ребер. Взгляд Рината тлеет, дыхание учащается. Мне хочется кричать «я тебя люблю». Но пока я разговариваю с ним дрожащими руками, губами и своей нежностью. Опускаю ресницы, чуть сдвигаюсь влево и веду широко открытым ртом выше. Ринат начинает задыхаться. Его бедра приходят в движение. Он трется об меня, как большой кот. Обхватываю его поджарые ягодицы. И замираем так. Ни он, ни я не решаясь сделать следующий шаг. Лишь спустя несколько тактов сердца моего подбородка касаются его пальцы. Запрокидываю голову.

— Мы можем этого не делать. У нас впереди вся жизнь.

Может быть. Но мне сорок. И сколько там той жизни осталось? Уж точно мне ее не хватит, чтобы упиться им до конца. Я беру его неумело, но смело. Я беру его и все, вообще все, что эта жизнь мне дает. Я опять падаю, но мне с ним больше не страшно. Я знаю, что там на дне.

— Нет, нет, подожди…

Не дает закончить. Отстраняется. И опускается рядом, уткнувшись лицом мне в колени. Его сильная спина дрожит. Я утешающе поглаживаю его трясущимися ладонями. Немного сбитая с толку, не понимающая, что же произошло.

— Я с тобой хочу.

Ах вот в чем дело. Зарываюсь пальцами в его волосы и веду, как гребнем.

— Хорошо… Если ты встанешь, у нас все получится, — снова улыбаюсь.

Ринат кивает, но делает еще несколько глубоких вдохов, прежде чем встать. Мы ложимся на постель почти синхронно. Лицом к лицу. Но он и тут не торопится приступать к делу.

— Что-то не так?

— Нет… Все отлично. Я просто хотел спросить.

Начало так себе. Ответы на его вопросы зачастую очень сложные, да и вообще прямо сейчас мне меньше всего хочется болтать. С другой стороны, после всего, что между нами произошло, я просто не могу ему отказать. Ни в чем. Поэтому я, стараясь не показать своего разочарования, киваю:

— Так спрашивай.

— Если нам не грозит нежелательная беременность… Не могли бы мы обойтись без резинок?