Ты у меня под кожей

Я потрясенно моргаю. Хочется спросить — что же ты делаешь, мальчик? Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь своим доверием, а?

Покалывание в носу — явный предвестник слез. Нет, я чистая. И нисколько не сомневаюсь, что у него с этим тоже все в порядке. Наверное, его предложение логично. Мне нужно соглашаться… наверное, нужно, да. Но горло будто перехватывает колючей проволокой. Я откидываюсь на спину и запрокидываю голову к потолку. И почти в тот же миг на меня взбирается Ринат.

— Это ведь так хорошо, Сашка…

— Ты… — сглатываю. — Ты с кем-нибудь…

— Нет! С ума сошла?

— Тогда откуда тебе знать?

— Сама смотри… — удерживая вес собственного тела на одной руке, второй он подстраивает меня под себя поудобнее и делает первое поступательное движение. Влажная раскаленная головка проходится по моему самому чувствительному местечку. — Ну, как? Хорошо? — цедит сквозь стиснутые зубы и с шипением толкается в меня снова. — Саша?

Я со всхлипом чуть развожу ноги. Он проникает глубже. Закидывает руку мне на бедро и отводит его в сторону, открывая меня сильней. Приставляет головку к входу, но не решается на последний шаг. Я жду и жду, когда это произойдет, а оно все никак.

— Чего ты медлишь? — раздражаюсь я.

— Ожидаю твоего позволения.

Когда я первая подкидываю бедра, покалывание в носу становится нестерпимым. Когда нас обоих настигает оргазм, когда Ринат взрывается у меня глубоко-глубоко внутри, слезы вырываются наружу.

— Сашка… Господи, Сашка… Я, кажется, сейчас подохну…

— Я тебя тоже люблю… — смеюсь сквозь слезы. Он замирает на долю секунды, но тут же берет себя в руки, делая вид, что ничего такого не случилось. Понимая, что иной, более бурной реакции я, трусишка, могу и не вынести. Может, это и глупо, но мы просто делаем вид, будто признания раз в пятнадцать лет — это нормально. Так, можно сказать — рядовое событие. Подумаешь…

— Боюсь, теперь нам точно нужно в душ.

— Не спеши. Полежи так.

— Зачем? — удивляюсь я.

— Ты мне нравишься такая…

— Испачканная?

— Помеченная.

— Фу, Орлов, ты настоящее животное, — притворно возмущаюсь я.

— Угу. Так бы тебя и съел.

Ринат склоняет темноволосую голову над моей грудью и принимается покусывать соски. А секундой спустя я понимаю, что он полностью во мне окреп и готов продолжать не только прелюдию.

— Тебе точно тридцать пять?

— А что?

— Такая активность в твоем возрасте ненормальна.

— Надеюсь, это не жалоба?

— Н-не-е-ет. Ринат. О господи…

Солнце поднимается все выше и выше. Золотит загорелую кожу Рината и выгоревшие кончики его ресниц, отражается в медных деталях винтажных светильников и люстры. В рассеянных лучах кружат частички пыли. Шевелится занавеска… И каждую деталь я вижу так отчетливо, будто только-только прозрела. Ощущаю себя в моменте. Здесь и сейчас. И это невероятно… невозможно прекрасно. Наконец почувствовать жизнь. До этого я все время бежала. То от кого-то, то сама от себя. И лишь теперь я остановилась. Прожила, прочувствовала каждый момент этой ночи. Теперь, что бы там ни случилось, эти мгновения останутся со мной навсегда. Я пронесу их через всю свою жизнь. Я буду вспоминать их с благодарностью. Даже если Ринат уйдет к другой, более достойной женщине. Это то, что он никогда у меня не отнимет.

— Я люблю тебя…

— Я люблю тебя.

Так сложно. И так просто.

— Кажется, мы опоздали на работу.

Запрокидываю голову к потолку и смеюсь.

— Который час?

— Скоро восемь. Мне на самом деле нужно вставать.

Реальность врывается в наш мирок тонкой телефонной трелью.

— Тебя, кажется, потеряли.

— Угу…

— Ринат…

— М-м-м?

— А когда это все закончится?

Конечно, я имею в виду дело отца и то, другое дело, для которого отцовский арест служит прикрытием. Я не глупая, и уже давно поняла, что с ним что-то неладное. Просто, внемля просьбе Орлова верить, я не задаю ему лишних вопросов. И по максимуму держусь в стороне. Впрочем, теперь, когда мне открылась правда об отце, это не так уж трудно. Я не знаю, чего во мне больше — злости на него, любви или боли.

— Я надеюсь, что скоро, девочка. Я очень надеюсь.

Глава 20

Ринат

— Ринат Ильич…

— Да?

— Вас Быстров требует.

Отвлекаюсь от компьютера. Тру глаза. Со дня рождения мамы прошел почти месяц. Наш с Сашкой медовый месяц, как я зову его про себя. Это время ничто не может омрачить. Да, только чертова работа. Никогда еще она меня так сильно не напрягала. Вроде бы я все предусмотрел. Агентура работает на отлично. Информация стекается ко мне непрерывным потоком, но нам нужно знать, как и когда произойдет передача данных. В разработке сотни людей. Под плотным подозрением — десяток. Дипломаты, атташе, консулы… Иной раз кажется даже, что я вижу всю картину целиком, но потом понимаю — ни черта. Что-то все равно от меня ускользает. В цепочке, которая выстраивается в голове, отсутствует важное звено. Чтобы его обнаружить, мне нужно уехать. Я и так, не в силах оторваться от Сашки, слишком долго откладывал командировку. Но больше так не может продолжаться. Следует браться за ум. Надо отлипать от нее и заканчивать с этим дерьмом. Ну, сколько меня не будет? Неделю? Две? Это же не проблема. Или…

— Требует? Ну-ну…