Ты убит, Стас Шутов

– Нет, Ира, ― холодно отрезал папа. ― Мы останемся здесь, а Стас уйдет. ― Он опять повысил голос: ― Прошло достаточно времени, Стас! Сколько еще ты собираешься вить из нас веревки? Все прибегают по первому твоему зову, мать обслуживает тебя, как принца! Может, хватит уже ныть и переводить все внимание на себя?

И тогда я поднялся с дивана. Папа продолжал жечь меня взглядом.

– Ну, хорошо, ― сказал я с притворным равнодушием и направился к двери. ― Я больше не ною. Просто я думал, что внутри семьи проблема одного ― это проблема всех, но, видимо, ошибался. Окей, пап. «Мои проблемы» буду держать при себе.

– Стас, папа совсем не это имел в виду! ― воскликнула мама с отчаянием.

Перед тем, как выйти из гостиной, я обернулся:

– Простите, что я больше не вписываюсь в вашу идеальную семью.

Идя по лестнице, я слышал, как мама и Яна зовут меня, а папа кричит что-то резкое. Громко хлопнув дверью своей комнаты, я рухнул на кровать. Стал лупить себя кулаком по уху, пытаясь заглушить ненавистный шум. В глазах закипали злые слезы. В тот момент я ненавидел свою семью.

Прежде я никогда не задумывался, что из двух детей родители любят кого-то больше. Часто больше любят младшего ребенка. Может, в моей семье тоже так было, но меня раньше это ничуть не обижало. Я гордился ролью старшего брата, понимал и всю ответственность, и жертвы, на которые приходится идти. Я с удовольствием возился с Янкой и помогал родителям. Но сейчас что-то изменилось. Почему Яне достается все, а мне ничего? Она уже большая, поблажка на детский возраст больше не работает. С другой стороны… а чего я ждал? Яна была для родителей лучиком света ― ласковая, всегда позитивная. Она щедро дарила семье любовь, отдавая всю себя, а я только все отнимал. Я был черной дырой: высасывал энергию и отравлял домашним жизнь.

Эти мысли сводили с ума. В конце концов, вскочив, я быстро оделся и вышел из дома. Сначала я бесцельно блуждал по улицам ― и продолжал злиться. А потом, сам того не заметив, дошел до закрытого коттеджного поселка. При входе стояла каморка охранника, где работал Томин дедушка, Егорыч. В детстве мы с Томой обожали проводить здесь время.

Уезжая, Тома скрыла от родных, кто задушил кролика, и ее бабушка с дедушкой по-прежнему относились ко мне с теплом. Ох, знали бы они правду…

Я потоптался перед дверью, боясь войти. Чтобы решиться, потребовалось время.

– Здравствуйте… ― я запнулся. Но Томин дедушка смотрел на меня по-доброму.

– Привет, Стас. Что-то хотел?

– Да… Я… Эмм… ― Я не мог найти слова. Потупил взгляд. Хотелось сбежать, и я уже дернулся к выходу, но тут Егорыч многозначительно сказал:

– Наверное, переждать бурю. Такая гроза надвигается.

Дедушка Томы посмотрел в маленькое окошко: на улице светило солнце. Перевел на меня взгляд и подмигнул. Похоже, он понял, что буря была вовсе не на улице, а у меня дома и на душе.

– Садись, Стас. Сейчас чай налью. Есть пряники.

Дедушка завозился в кухонном уголке. Налил чай в кружку, расписанную тюльпанами. Зашуршал пакетами, выложил на тарелку пряники.

– Коровка должна была остаться. Куда делась? Непонятно. Михалыч, что ли, забегал и слямзил? А, вот она! ― Егорыч высыпал конфеты в тарелку к пряникам.

Я уткнулся в телек. Там шло шоу «Брачное агентство Николая Баскова». Дедушка Томы проследил за моим взглядом.

– А, не обращай внимания, я такое не смотрю. Включил, потому что сейчас «Глухарь» будет. Смотришь «Глухаря»?

– Не-а.

– А зря. Вещь! Хулливуд так не могет! Сейчас глянем с тобой.

Вот так под чай с пряниками и «Глухаря» затихла моя буря.

– Ну как тебе? ― спросил Егорыч после того, как серия кончилась, и я подумал, что пора уходить.

– Интересно. А можно… Мне завтра прийти? У меня дома НТВ не работает, ― соврал я.

– Конечно, приходи. Знаешь, Стас, я думаю, у каждого человека должно быть такое место, где и бури нет, и все каналы работают. ― Дедушка снова подмигнул.

С тех пор в такие дни, когда на душе было особенно паршиво, я приходил к Томиному дедушке. И даже полюбил «Глухаря».

У каждого человека должно быть место, где его не станут винить, даже если он совершил что-то ужасное. Таким местом для меня стала каморка Томиного дедушки. Второй моей отдушиной оставались верные койоты.

2

С друзьями я хотя бы иногда чувствовал себя, как прежде, до «того дня». Моя постоянная компания осталась прежней, исчезла только Мицкевич. Егор учился в моем классе, Костя, Виталик, Дэнчик и Толик ― в параллельном, Леший и Комар ― в другой школе.

Все вместе мы катались на велосипедах, жгли костры, слонялись по городу, играли в карты на чердаке Дэнчика или в приставку у меня дома. Находились развлечения и поглобальнее. Когда на Толика накатывало вдохновение и он создавал очередной пиротехнический шедевр, мы отправлялись в пустую промзону или в заброшенный летний лагерь ― и что-нибудь взрывали. Один раз, когда Толик соорудил особенно мощную бомбу, мы подожгли ее в цеху промзоны и убежали. Рвануло так, что выбило все окна. Еще целый месяц, захлебываясь от восторга, мы обсуждали тот взрыв.