Ты умеешь хранить секреты?

На вечеринке шумно, весело и тесно. Пришли все танцоры, так и не снявшие костюмов, все зрители и еще множество народу, которому, похоже, просто не терпится развлечься. Официанты разносят напитки. Гам стоит оглушительный. Я беспомощно оглядываюсь, не замечая никого из знакомых. Беру бокал вина и ввинчиваюсь в толпу, ловя обрывки разговоров.

– …чудесные костюмы…

– …нашли время репетировать?

– …судья был совершенно непреклонен…

Неожиданно вижу Лиззи, раскрасневшуюся, сияющую, окруженную массой симпатичных мужчин, по виду адвокатов, один из них нахально пялится на ее ноги.

– Лиззи! – окликаю я. Она поворачивается, и я крепко ее обнимаю. – Лиззи, я и не думала, что ты умеешь так танцевать! Ты была просто изумительна!

– О нет, какое там, – вздыхает она, на миг превращаясь в обычную скучную Лиззи. – Я совершенно испортила…

– Стоп! Лиззи, это была настоящая фантастика! Ты бесподобно танцевала!

– Что ты, я выглядела ужасно…

– И не смей говорить так! – ору я. – Ты была фантастична! Супер! Повтори!

– Ну… ладно. – Ее губы раздвигаются в нерешительной улыбке. – О’кей. Я была… фантастична. Знаешь, Эмма, я еще никогда не была так счастлива! Мне никогда еще не было так хорошо! Представь, на будущий год мы отправимся в турне! – ликующе объявляет она.

– Как?! Но ты клялась, что больше не выйдешь на сцену, и велела мне связать тебя, если ты когда-нибудь упомянешь о чем-то подобном.

– О, это всего лишь страх перед публикой, – отмахивается она и тихо сообщает: – Кстати, я видела Джека. Интересно, что тут происходит?

Сердце гулко бухает о ребра. Сказать ей о Джемайме?

Нет. Она только зря всполошится. К тому же сейчас все равно ничего нельзя предпринять.

– Джек приехал, чтобы поговорить, – поясняю я и, поколебавшись, добавляю: – Раскрыть свой… секрет.

– Шутишь! – выдыхает Лиззи. – И что же?

– Я не могу сказать.

– Не можешь сказать? Мне? – неверяще переспрашивает Лиззи. – После всего, что было, ты отказываешься сказать мне?

– Лиззи, действительно не могу, – мучительно выдавливаю я. – Это… очень запутанно.

Боже, я уже и говорю совсем как Джек.

– Что ж, ладно, – ворчит Лиззи. – Думаю, проживу и без твоих секретов. И что… теперь вы снова вместе?

– Не знаю. – Я краснею. – Может быть.

– Лиззи! Это просто сказочно!

Рядом появляются две девушки в театральных костюмах. Я улыбаюсь и отхожу в сторону. Джека нигде не видно. Попробовать дозвониться до Джемаймы?

Нашариваю в сумочке телефон, но тут вдруг слышу, как кто-то меня окликает.

Оглядываюсь и едва не падаю от изумления. Коннор! В темном костюме, с бокалом вина. Волосы отливают золотом в свете прожекторов. Я мгновенно замечаю, что на нем новый галстук. Крупный желтый горох на голубом фоне. Мне такие не нравятся.

– Коннор! Что ты здесь делаешь?

– Лиззи послала мне приглашение, – объясняет он. – Я всегда хорошо относился к ней. Вот я и подумал, что стоит пойти. И я очень рад тебя видеть. Мне бы хотелось поговорить, если не возражаешь.

Он увлекает меня к двери, подальше от оживленной толпы, и я послушно иду, уже начиная нервничать. Мы с Коннором ни разу не поговорили по-настоящему после телевизионного интервью Джека. Вероятно, потому, что, увидев его, я сразу удирала в другую сторону.

– Ну что? – спрашиваю я, повернувшись к нему. – О чем ты хотел поговорить?

– Эмма! – восклицает Коннор, словно готовится произнести тронную речь. – У меня такое чувство, словно ты не всегда была… полностью откровенна со мной. Я имею в виду наши отношения.

Не всегда? Слабо сказано!

– Ты прав, – признаюсь я сконфуженно. – О боже, Коннор, мне правда жаль, что все так вышло…

Он повелительно поднимает руку:

– Теперь это уже неважно. Слишком много воды утекло. Но я буду очень благодарен, если сейчас ты честно ответишь на все мои вопросы.

– Конечно, – киваю я. – Разумеется.

– Недавно я… у меня кое-кто появился, – начинает он немного скованно.

– Вот это да! Здорово! Просто класс! – искренне радуюсь я. – Как ее зовут?

– Франческа.

– И где вы…

– Я хотел спросить насчет секса, – перебивает Коннор, стыдливо краснея.

– О чем? Ах да… – Я не знаю, куда деваться от смущения, и поспешно подношу к губам бокал. – Так что насчет секса?

– Ты… не притворялась в… в этой области?

– Э… ты о чем? – Я пытаюсь выиграть время.

– Ты не притворялась со мной в постели? – Его физиономия уже приобрела угрожающе багровый оттенок. – Или изображала это самое?

О нет! Значит, он так думает?

– Коннор, если хочешь знать, с тобой я никогда не изображала оргазм, – сообщаю я, понижая голос. – Клянусь. Этого не было.

– Ну… что ж, тогда все в порядке. А что-нибудь другое не изображала? – вдруг спрашивает он в новом приступе подозрительности.

Я недоумевающе пожимаю плечами:

– Не совсем понимаю, о чем ты…

– Скажи, были какие-то… – он мнется, – какие- то определенные приемы, которые… словом, было такое, когда ты притворялась, что восхищаешься каким-то определенным приемом, а сама в это время…

О боже! Прошу тебя, только не это!

– Знаешь… уже не помню! – выкручиваюсь я. – И вообще мне пора.