Ты умеешь хранить секреты?

– Привет, – коротко бросаю я, заставляя себя этим и ограничиться. Не скажу ни слова о том, какую именно пиццу мы с Лиззи заказали, хотя у меня готова целая история насчет того, как из пиццерии по ошибке прислали пиццу с горьким перцем вместо колбасы. Ха-ха, какая забавная путаница!

Сегодня мне поручили подшить документы, но я, действуя как автомат, вынимаю лист бумаги и пишу список, куда можно повести сегодня Джека.

1. Паб. Нет. Слишком скучно.

2. Кино. Нет. Там не поговоришь.

3. Каток. Понятия не имею, зачем я это написала. Вероятно, потому, что такое было во «Всплеске».

4.

Господи, у меня и идей не осталось! Что за черт!

С тоской смотрю на листок, вполуха прислушиваясь к обтекающей меня ленивой беседе.

– …в самом деле работает над каким-то секретным проектом или это только слухи?

– …компанию в новом направлении, но никто ничего толком не знает…

– …этот Свен? А какие обязанности он выполняет?

– Он постоянно рядом с Джеком, разве не так? – спрашивает Эми из финансового отдела, которая бегает за Ником и поэтому постоянно крутится у нас. – Наверное, он его любовник.

– Что? – вмешиваюсь я, неожиданно подскакивая и ломая грифель карандаша. К счастью, все остальные так заняты сплетнями, что ничего не замечают.

Джек – гей? Джек – гей?!

Так вот почему он не поцеловал меня на прощание. Хочет видеть во мне друга. Представит меня Свену, и мне придется изображать равнодушие, словно я все знала с самого начала…

– Разве Харпер – гей? – удивляется Кэролайн.

– Мне так кажется, – пожимает плечами Эми. – Во всяком случае похож, правда?

– Ничуть, – морщится Кэролайн. – Недостаточно ухожен.

– А мне вовсе не кажется, что он выглядит как гей, – вставляю я небрежно, стараясь не проявлять явной заинтересованности.

– Он не гей, – авторитетно заявляет Артемис. – Я как-то читала в «Ньюсуик» статью о нем. Так вот, он встречался с женщиной, президентом «Ориджин софтвеа». А до этого вроде бы ухаживал за супермоделью.

Какое облегчение!

Я знала. Совершенно точно знала!

– А с кем он сейчас?

– Кто знает?

– Он довольно сексуален, не находите? – лукаво улыбается Кэролайн. – Я бы не против.

– Ну да, – кивает Ник. – Ты, наверное, не против его личного самолета, верно?

– Очевидно, после смерти Пита Ледлера у него никого не было, – сухо сообщает Артемис. – Поэтому сомневаюсь, что у тебя много шансов.

– Не повезло тебе, Кэролайн, – смеется Ник.

Мне ужасно не по себе. Не могу это слышать! Наверное, лучше выйти, пока они не заткнутся. Но тогда я привлеку к себе всеобщее внимание, и они могут заподозрить!

На секунду представляю, какая буря разразится, если я вдруг встану и скажу: «На самом деле это я ужинала с Джеком Харпером вчера вечером!»

Они потрясенно уставятся на меня, кто-то ахнет, остальные же…

Но кого я пытаюсь одурачить? Они даже не поверят мне! Скажут, что у меня бред, едет крыша…

– Привет, Коннор, – прерывает мои мысли голос Кэролайн.

Коннор? Я с досадой поднимаю глаза. Так и есть, Коннор. Физиономия трагическая, взгляд потухший. Ну прямо-таки мировая скорбь! И идет он прямо ко мне.

Что ему надо?

Неужели пронюхал насчет меня и Джека?

Сердце сжимается от страха. Я нервно откидываю волосы назад. После разрыва мы впервые сталкиваемся лицом к лицу. Правда, пару раз я видела его издали, но мы не разговаривали.

– Привет, – говорит он.

– Привет, – ощущая неловкость, отвечаю я. Мы замолкаем.

И вдруг я вижу свой незаконченный список, мирно лежащий на столе. Черт!

С небрежным видом тянусь к листку, сминаю и опускаю в корзинку для бумаг.

Все сплетни о Джеке и Свене мигом стихли. Я просто кожей ощущаю на себе взгляды коллег. Все уши, как локаторы, настраиваются на наши голоса. Правда, милые сослуживцы притворяются, что заняты своими делами. Похоже, у нас разворачивается собственная мыльная опера! Я даже знаю, какая роль предназначена мне. Бессердечной стервы, которая бросила милого порядочного человека, причем без всякой на то причины.

О боже. Беда в том, что я действительно чувствую себя виноватой. Каждый раз, встречая Коннора или думая о нем, я ощущаю ужасное стеснение в груди. Но к чему этот вид оскорбленного достоинства? Типа «ты-смертельно-меня-ранила-но-я-так-великодушен-что-прощаю-тебя».

Стоит только взглянуть на него, и голос совести затихает, вытесненный раздражением.

– Я пришел только потому, – поясняет Коннор, – что условился поработать вместе с тобой за стойкой с «Пиммз», на корпоративном Дне семьи. Это было еще до того, как мы…

Он осекается, очевидно, не в состоянии продолжать. Похоже, вот-вот зарыдает.

– Но так или иначе я смогу пройти через это. Если ты не возражаешь.

Ну уж нет! Если он вытерпит, то я тем более не откажусь. Полчаса уж как-нибудь выстою с ним рядом!

– Не возражаю.

– Прекрасно.

– Чудесно.

Очередная неловкая пауза.

– Кстати, я нашла твою голубую рубашку, – сообщаю я, пожав плечами. – Принесу как-нибудь.

– Спасибо. У меня тоже остались кое-какие твои вещи…

– Эй, – вмешивается Ник, подходя к нам со злорадным «бросим-камень-в-дерьмо-чтобы-брызги-полетели» выражением. Точно, готовит пакость! – Я вчера видел тебя кое с кем.

Я судорожно глотаю воздух. Блин!