Ты умеешь хранить секреты?

– С Джеком, – признаюсь я с мечтательной улыбкой. – Занимались любовью. Всю ночь.

– Так я и знала!

– О Господи, Лиззи, я влюбилась без памяти!

– Влюбилась? – Она включает чайник. – Эмма, ты уверена? Ты ведь знаешь его всего ничего!

– Какая разница! Мы уже породнились душами. С ним нет нужды притворяться... или изображать из себя что-то такое... и секс изумительный... Словом, с Конно-ром у меня ничего подобного не было. Никогда. И я действительно ему интересна. Он расспрашивает меня обо всем на свете и просто ловит каждое мое слово. – Я с блаженной улыбкой раскидываю руки и бросаюсь на стул. – Знаешь, Лиззи, всю свою жизнь я чувствовала... нет, ощущала, что со мной обязательно случится что-то чудесное. Всегда... это знала. Всегда. И вот теперь оно пришло. Это чудесное.

– А где он сейчас? – интересуется Лиззи, насыпая кофе в кофейник.

– Уехал. Собирается проводить мозговой штурм с нашими творческими гениями – какой-то новый проект.

– Какой именно?

– Не знаю. Он не сказал. Совещание скорее всего затянется, и он вряд ли сможет мне позвонить. Зато будет каждый день слать электронные сообщения, – счастливо объясняю я.

– Печенья хочешь? – спрашивает Лиззи, открывая банку.

– Да! Спасибо. – Я беру печенье. – Знаешь, у меня совершенно новая теория насчет взаимоотношений. Все очень просто. Каждый человек должен быть абсолютно честен с окружающими. Всем следует быть прямыми и открытыми. Мужчинам и женщинам, родным и близким, президентам и королям.

– Хм-м-м... – Лиззи удивленно смотрит на меня. -Эмма, а Джек объяснил, почему ему так срочно нужно было уехать в прошлый раз?

– Нет, – пожимаю плечами я. – Но это его дело.

– А во время первого свидания? Кто так настойчиво ему звонил?

– Понятия не имею.

– И вообще он что-то рассказывал о себе, кроме самых скудных сведений?

– Очень много! – отбиваюсь я. – Лиззи, в чем проблема?

– Проблема не у меня, – отвечает она мягко. – Видишь ли... Тебе не приходило в голову, что делишься только ты?

– Что?

– А он разве делится с тобой? – Она наливает в чашку кипяток. – Или он лишь слушает, как ты выкладываешь ему свои секреты?

– Ничего подобного. Мы откровенны друг с другом, – настаиваю я, глядя в сторону и теребя магнит на холодильнике.

«И это чистая правда, – твердо говорю я себе. – Джек ничего не утаивал. То есть рассказывал...»

Рассказывал о...

Все равно! Может, он просто был не в настроении откровенничать! Разве это преступление?

– Пей кофе. – Лиззи вручает мне кружку.

– Спасибо, – чуть ворчливо благодарю я. Лиззи вздыхает:

– Эмма, я не хочу портить тебе настроение. Он действительно кажется очень милым...

– Так и есть! Честное слово, Лиззи, ты просто не знаешь, какой он. Настоящий романтик! Знаешь, что сказал мне сегодня утром? Что моя история захватила его!

– Правда? Он так сказал? В самом деле романтично!

– Ну а я о чем? Лиззи, он изумителен! Я улыбаюсь во весь рот.

19

В последующие две недели ничто не может рассеять мою эйфорию. Ничто. Я вплываю в отдел на пушистом облаке, и весь день с моего лица не сходит счастливая улыбка. Отсидев за компьютером, я уношусь домой на том же самом облаке. Саркастические замечания Пола отскакивают от меня как от стенки горох. Я даже не замечаю, что Артемис представляет меня посетителям из рекламного агентства как свою личную секретаршу. Пусть болтают что хотят! Зато они не знают, что Джек прислал мне очередную короткую смешную записку по электронной почте! И уж точно понятия не имеют, что парень, который тут самый главный, влюблен в меня. В Эмму Корриган. В жалкого стажера.

– Разумеется, я несколько раз всесторонне обсуждала этот вопрос с Джеком Харпером, – говорит Артемис по телефону, пока я привожу в порядок шкаф с эскизами. – Ну да. Он, как и я, считает, что концепцию необходимо изменить.

Ну что за чушь! Никогда и ничего она с Джеком не обсуждала! Меня так и подмывает немедленно послать ему сообщение и доложить, что она козыряет его именем!

Правда, это было бы немного подло.

Кроме того, Артемис не единственная, кто так делает. Всякий, так или иначе, старается упомянуть о Джеке. Стоило ему уехать, как буквально каждый клянется, что именно он-то и стал лучшим другом Джека Харпера. И что именно его идеи Джек посчитал блестящими, следовательно, достойными воплощения.

Каждый... кроме меня. Я сижу тихо, как мышка. Вообще не произношу его имени.

Отчасти потому, что, если и произнесу, тут же покраснею до ушей, или выдам идиотскую улыбочку во весь рот, или еще что-нибудь. Отчасти потому, что в душе уверена: уж если начну говорить о Джеке, то не смогу остановиться. И это ужасное чувство не дает мне покоя. К счастью, никто не дает себе труда заговорить со мной о Джеке. И это понятно. Что может знать о нем какой-то мелкий стажер?!

– Эй! – внезапно восклицает Ник, отрываясь от телефона. – Джек Харпер будет выступать по телевидению.

– Что?! – громко вскрикиваю я.

Джек будет выступать по телевидению? Почему же ничего не сказал мне?

– Интересно, телевизионщики приедут сюда, в офис, или как? – спрашивает Артемис, приводя в порядок волосы.

– Не знаю.