Ты умеешь хранить секреты?

– Не всегда, – пожимает плечами Джемайма. – Только при необходимости, особенно если... впрочем, не важно. Какая теперь разница? Вопрос в том, что у тебя появилась информация. А информация – это сила, Эмма. Власть. Узнаешь где собака зарыта, потом устроишь Джеку Харпе-ру веселую жизнь. Это покажет ему, кто тут босс! Лучшей мести не придумаешь!

Я смотрю в ее решительное лицо, и на какой-то момент меня охватывает пьянящее ошушение собственного могущества! Я покажу ему! Харпср еще поплачет! Еще пожалеет о том, что натворил! Поймет, что я не какое-то там ничтожество! Он еще увидит!

– И... – Я облизываю губы. – Но как это сделать?

– Сначала сами попытаемся сообразить, что к чему. Потом... я знакома со многими... людьми, которые помогут мне получить более точные сведения, – объясняет Джемайма и, заговорщически подмигнув, добавляет: – Без лишнего шума.

– Частные детективы? – изумляется Лиззи. – Ты это серьезно?

– А потом мы изобличим его! У мамочки во всех газетах знакомые...

Моя несчастная голова идет кругом. Неужели я действительно решусь на такое? И это я сижу и рассуждаю о способах отомстить Джеку?

– Лучше всего начать с мусорных корзинок, – рассуждает Джемайма с видом знатока. – Роясь в чужом мусоре, можно раскопать все на свете.

Перспектива рыться в чужом мусоре действует отрезвляюще. И тут ко мне словно по волшебству возвращается рассудок.

– Мусорные корзинки... – в ужасе повторяю я. – Я не стану рыться в мусоре! И вообще ничего не стану делать. Точка. Это безумие, а я в такие игры не играю.

– Смотрю, ты слишком высокого о себе мнения, – язвительно бросает Джемайма. – Считаешь себя лучше всех? А как еще ты собираешься выяснить, в чем его секрет?

– Может, я вообще не желаю ничего выяснять, – парирую я в приступе оскорбленной гордости. – Может, мне вообще неинтересно!

Плотнее заворачиваюсь в плед и уныло смотрю в пол.

Значит, у Джека действительно есть какая-то страшная тайна, которой он не собирается со мной делиться. Не доверяет? Ладно, пусть держит при себе. Я не стану ронять достоинство, охотясь за чужими секретами. И уж конечно, не подумаю шарить по мусорным корзинкам! Плевать мне и на Джека, и на его секреты.

– Я хочу одного: забыть обо всем этом, – заявляю я. поджимая губы, – и начать новую жизнь.

– Ну уж нет! – взвизгивает Джемайма. – Не будь дурой! Это твой единственный шанс отомстить! Ничего, мы его достанем!

Я никогда еще не видела ее такой оживленной. Она роется в сумочке, достает крохотную сиреневую записную книжку из «Смитсон'а» и ручку от Тиффани.

– Итак, что мы знаем? Глазго... План «Б»... Перевод...

– Кстати, – задумчиво спрашивает Лиззи, – у «Пэн-тер корпорейшн» ведь нет филиалов в Глазго?

Я оборачиваюсь и цепенею от изумления. Моя подруга что-то чертит на бланке с таким видом, словно решает заумную головоломку. Я вижу слова «Глазго», «перевод», «план „Б“, а также квадрат, в котором она записала все буквы, из которых состоит слово „Шотландия“, и теперь пытается составить из них новое слово.

Господи Боже!

– Лиззи, что ты делаешь?

– Так... чепуха. – Она краснеет. – Пойду, пожалуй, посмотрю кое-что в Интернете. Просто из любопытства.

– Послушайте, вы, обе, немедленно прекратите! – кричу я. – Если Джек не хочет делиться со мной. . то и я... ничего не желаю знать!

Неожиданно на меня наваливается свинцовая усталость. Все тело болит, словно меня били папками. Не нужны мне подробности таинственной жизни Джека. И не собираюсь я об этом думать. Сейчас пойду полежу полчасика в горячей воде, потом завалюсь спать и забуду, что вообще была с ним знакома.

23

Только вот забыть не получается.

Не могу я забыть Джека. И нашу ссору.

Перед глазами все время стоит его лицо. И глаза, чуть прищуренные под ярким солнцем. И корзина с вереском на счастье.

Я лежу в постели, разгоряченная, взбудораженная, и перебираю в памяти каждое слово. Чувствую ту же боль. То же разочарование.

Я рассказала о себе все. Все. А он даже не открыл мне...

Пусть. Все равно.

Плевать.

Я больше не стану о нем думать. Он может делать что хочет. Например, упиваться своими дурацкими секретами.

Удачи ему. Вот и все. Я выбросила его из головы.

Навсегда.

Смотрю в темный потолок.

И что он хотел сказать этим: «Такое ли уж это несчастье, если люди знают о тебе правду?»

Ах как он красноречив! Как убедителен! Мистер Загадка. Мистер Деликатность.

Мне следовало бросить ему это в лицо. Мне следовало...

Нет. Перестань накручивать себя. Все кончено.

Утром, пробираясь в кухню, чтобы заварить чай, я полна решимости. Отныне я вообще не стану думать о Джеке. Finita. Fin. Конец.

– Итак, у меня три версии, – объявляет Лиззи с порога. Она еще в пижаме и держит в руке рабочий блокнот.

– Что? – уныло спрашиваю я.

– Насчет большой тайны Джека. У меня три версии.

– Только три? – усмехается Джемайма, завязывая пояс белого халата и доставая из кармана записную книжку. – Лично у меня – целых восемь.

– Восемь?! – недоверчиво восклицает Лиззи.