Ты умеешь хранить тайны?

– Мама у нас тихоня, – сообщил Эдди, будто прочитав мои мысли. – Разговаривает мало и всячески Лу обхаживает. Но настоящий глава семьи – она. Уж если она что-то решила, Лу может хоть на стенку лезть, но всегда уступает.

– А он из суровых копов? – спросила я.

– Да не совсем.

Мы перешли дорогу. Панорамное окно дома на углу было заколочено досками.

– Лу любит включить крутого, но мужик он неплохой, – продолжил Эдди. – Он частенько брал нас с брательником моим в походы и на рыбалку, пока Джонни в армию не забрали. Хорошее время было… Больше всего Лу любит валяться на диване и смотреть спорт по телику. Не важно какой. Вообще пофиг – минут через двадцать он уже кемарит.

Мы стали подниматься по бетонной лестнице к дому Эдди. Это было узкое здание, обшитое серой дранкой, с черными ставнями на окнах. На некоторых ставнях краска облезла, а с края крыши свисал сломанный водосточный желоб.

– Лу, конечно, сейчас хандрит страшно, – доверительно сообщил Эдди, понизив голос, пока мы поднимались на крыльцо. – И злится.

Из открытого окна звучала музыка в стиле кантри. Мужской голос в соседней комнате рявкнул: «Как ты могла сжечь спагетти?» В ответ послышался женский смех.

Толкнув дверь, Эдди первым вошел в дом. Прихожей здесь не было. Мы очутились в маленькой захламленной гостиной. На квадратном столике рядом с большим коричневым креслом лежала стопка журналов. Такого же цвета диван стоял перед плоскоэкранным телевизором, по которому шел футбол. На каминной полке выстроились семейные фотографии.

Отчим Эдди расхаживал перед камином, прижимая к уху телефон. Он кивнул в знак приветствия, не отрываясь от разговора. Рослый привлекательный мужчина с шапкой седеющих волос, зачесанных назад, загорелым лицом и большими серо-голубыми глазами. Он был одет в черно-белую футболку с эмблемой шейдисайдской полиции и потрепанные джинсовые шорты.

– У меня слушанье через месяц, – рявкал он. – Понимаешь, что они со мной делают? Еще целый месяц так жить? – Он яростно жестикулировал свободной рукой, как будто собеседник стоял перед ним.

Покачав головой, Эдди повел меня на кухню – светлую, с белыми шкафчиками и длинной стойкой. Мама Эдди отвернулась от плиты, на которой булькала большая кастрюля спагетти.

– Эмми? Рада познакомиться! – Она дружелюбно улыбнулась, помахав деревянной ложкой.

Миссис Коваль выглядела совсем молоденькой. У нее были волнистые темные волосы, как у сына, и серые глаза. Невысокая и стройная, она была одета в темные джинсы и топик в красно-белую полоску.

– В понедельник у нас всегда спагетти, – сказала она. – Надеюсь, ты любишь пасту. Я приготовила острющий томатный соус!

– Замечательно, – ответила я.

В соседней комнате разорялся Лу. Под его тяжелыми шагами скрипели половицы.

– Опять жалуется, – сказала миссис Коваль, снова повернувшись к кастрюле. – Говорит со своим братом в Буффало, хотя прекрасно знает, что от него помощи не дождешься. Он фармацевт. Может только языком цокать.

– Лу просто любит жаловаться. – Эдди улыбнулся.

– На самом деле это неправда, – серьезно сказала его мама. – Он… он так расстроен, что никак не успокоится. – Ее голос дрогнул. – И по-моему, имеет право. Я к тому, что с ним действительно поступили непорядочно. Совершенно непорядочно. После десяти лет беспорочной службы!

Я обернулась: Лу, весь красный от злости, ворвался в кухню, размахивая телефоном.

– Тони нечего сказать, – сообщил он жене.

– Твой брат желает тебе добра, но ему всегда нечего сказать, – отозвалась она, помешивая ложкой в кастрюле.

– Он посоветовал мне набраться терпения! – воскликнул Лу. – Как тебе это нравится? Набраться терпения! Если бы мне был нужен такой совет, я бы лучше открыл печеньку с предсказанием.

Его глаза расширились, словно он только сейчас заметил мое присутствие.

– Извини, Эмми. – Он пожал мне руку. Ручища у него была здоровенная, но я не думаю, что он нарочно так крепко сжал мою ладонь. Чуть не раздавил, ей-богу.

– Эдди мне рассказывал о вашей… эм… проблеме, – сказала я. Прозвучало неловко.

Лу открыл шкафчик, достал коробку крекеров «Ритц» и принялся закидывать их в рот один за другим.

– Да уж, проблема, – пробормотал он с горечью.

– Ну давай, порти себе аппетит, – бросила миссис Коваль, не оборачиваясь.

– Когда у меня последний раз портился аппетит? – огрызнулся Лу. – Может, никогда?

– По понедельникам у нас паста, – вмешался Эдди. – А Лу лепит фрикадельки. Обалденные просто. Это единственное, что он умеет готовить.

– Это старинный польский рецепт, – пробубнил Лу с полным ртом крекеров. – Меня бабушка научила. Ты будешь смеяться, если я назову тебе его секретный ингредиент.

– И что же это за секретный ингредиент? – спросила я.

– Соль и перец.

Я засмеялась. Эдди тоже. Мне кажется, он хотел разрядить обстановку. Чтобы его отчим хоть на пару минут перестал злиться и жаловаться.

Лу разглядывал меня.

– Твои-то тоже из Польши?

Я покачала головой.

– Нет. Мои прабабушка и прадедушка приехали из Чешской республики. Кажется, тогда она называлась Чехословакией. У нас там остались родственники. Например, моя двоюродная бабушка Марта живет в Праге.