Ты умрешь красивой

– Я мчался сюда, чтобы успеть до того, как святой отец предупредит Мелека, что мы едем по его душу, – огрызнулся Эмиль, снял магазин, проверил патроны, громко им щелкнул, возвращая назад.

– С чего ты взял, что он его предупредит? – У Веры упал голос.

– Этот человек лгал нам, когда говорил, что в доме никого нет. У него был типичный вид оправдывающегося человека, не привыкшего к обману. Кроме того, он тушевался, сообщая нам его адрес. Он не мог назвать неверный путь, знал, что потом у него из-за этого будут проблемы. Тогда зачем он тер висок, задерживал дыхание, будто не решался говорить? Потому что он прекрасно знает, что в доме отсиживается если не Мелек, так его жена с ребенком.

– Боже, не могла же она там год просидеть! – воскликнула Вера, удивленная тем, что все-таки проморгала ложь в поведении священника.

– Могла, если ее кормили монахи.

– Но… зачем им это делать?

– Мелек их шантажирует. Они боятся. Если его арестуют, он начнет плести про них всякие страсти. Ну знаешь, насилие, издевательства, может, даже проституцию, как в «Маленькой жизни» Янагихары, добавит. А такие вещи хоть нипочем и не докажешь, но прилипают на всю жизнь. Обитель точно потом отдадут под отель.

– Господи! Я об этом и не подумала.

– Не ходи за мной… – Он пошел по узкой грунтовой дороге, с обеих сторон нависал кустарник. Вера и моргнуть не успела, как он свернул в густую растительность. Она ринулась следом.

– Уволишь меня? – Вера шла, хрустя сухими листьями и убирая от лица ветки. Силуэт Эмиля мелькал впереди, пистолет он нес дулом вниз. – Почему не пойти по дороге? Ты знаешь, как срезать? Бывал здесь раньше? А вдруг мы заблудимся? Эмиль, почему ты молчишь? Я уже не помню, где мы оставили мотоцикл?

– Можно я отвечу на первый вопрос?

– Да.

Вера на несколько минут зависла, вспоминая, какой вопрос был первым.

– Знаешь, почему открыть детективное агентство для тебя было плохой идеей?

Он не ответил.

– Ты не можешь быть детективом!

Он опять промолчал.

– Детектив должен быть льстецом, подлизой, подхалимом, располагающим, иногда нахальным, но при этом тактичным. А мы слишком гордые для того, чтобы снизойти до подозреваемого и быть к нему чуточку вежливей! Я уж не говорю человечней. Ты вспомни хотя бы комиссара Коломбо. Заурядный, с простыми, но вежливыми манерами, всегда улыбается, добряк. А ты даже в зеркале себе не улыбаешься, да?

Молчание.

– Откуда столько чувства собственной важности!

Эмиль шел вперед, как таран, Вера насилу поспевала, чтобы не упустить его из виду. Если потеряется, он ее искать не станет.

– Эй, ну скажи что-нибудь!

– Я это уже сто раз слышал.

– Может, стоит внять советам?

– Не хочу… Тише. – Он пригнулся. – Присядь. Мы подошли к дому с торца. Видишь стену?

В плотной завесе зарослей кое-где проглядывала кирпичная кладка с обсыпавшейся штукатуркой и балки деревянной террасы, над деревьями виднелась односкатная крыша, покрытая черепицей – стало быть, дом двухэтажный.

– Ты его один брать будешь? – Вера присела рядом с ним на корточки. Вокруг кусты, тишина, и они вдвоем сидят в засаде. К горлу подступил комок, застучало в висках. Такого чувства она не испытывала с тех пор, как лет двадцать тому назад бросила играть во дворе в казаки-разбойники.

Эмиль, низко наклонившись стал пробираться вперед, Вера – следом, стараясь быть тихой и незаметной, чтобы лишний раз не нарываться на его злой, холодный взгляд хищника, учуявшего след добычи. Если бы он не был сыщиком, тогда бы точно стал серийным убийцей. Эмиль оказался настоящим, классическим социопатом. На минуту Вере подумалось: если он будет терпеть на своем сыщицком поприще неудачи, то, как любой нарцисс, сильно ожесточится, и тогда уж точно в газетах запестрят заголовки о появлении в Париже нового маньяка.

Они доползли до крыльца дома. Каким-то образом вышло, что участок Рафаэлли не был ничем огорожен. Дом казался совершенно заброшенным, но, если присмотреться, можно было заметить некоторые интересные детали: вывешенные на деревянных перилах пара носков и футболка, открытое окно, из которого доносился неуместный в лесной чащобе запах пригоревшего молока.

Внезапно Эмиль сорвался с места, как дикий ягуар, и помчался сквозь кустарник к дому. Вера поспешила за ним, слыша впереди себя шелест веток.

Эмиль пронесся через небольшой дворик, взлетел по деревянным ступеням крыльца, с которых давно слезла краска. С грохотом распахнул дверь и исчез в доме.

– Зоя! Зоя!! – кричал он.

Вбежавшая в дом Вера тотчас резко встала, потому что позади нее кто-то сказал тихим, упавшим голосом:

– Здесь больше никого нет.

Она медленно обернулась. За дверью, забившись в угол, сидел чернявый мальчишка лет четырнадцати, в клетчатой рубашке, надетой на футболку, в серых спортивных штанах, босиком. С большим трудом она узнала в нем одного из похищенных детей. Это был Стефан Жаккар, которого искали уже больше года.