Ты умрёшь завтра(СИ)

     Два года спустя, когда ракеты и самолеты Пети Маслова будут уверенно летать на артиллерийском порохе, Цандеровский сделает глубокий анализ технологии твердотопливной реактивной тяги, в результате чего на свет появится многостраничный труд под названием «Физика сгорания твердого топлива». Рукопись он отправит в область и ее издадут маленьким тиражом в рамках альтернативного видения развития космонавтики. Эта работа будет полностью проигнорирована вершителями космических судеб СССР, потому что жидкотопливные реактивные системы давным-давно отлажены, а переоборудование стоит огромных денег. Ко всему прочему, куда девать легионы специалистов, которых с принятием новой двигательной концепции нужно было бы сократить? Да и кто такой, этот Цандеровский, чтобы обращать внимание на его сумасбродные изыскания?! В общем, эпохальная работа Вениамина Альбертовича советскими специалистами останется не замеченной. Зато на книгу обратят внимание жадные до чужих идей американцы, и тихонько начнут претворять революционную программу в жизнь. В результате, уже через пять лет они начнут запускать свои шаттлы на платформах с твердотопливными ускорителями. В 86-ом году, ровно десять лет спустя, после того, как Никодим подкинул Вениамину Альбертовичу идею твердотопливных двигателей, американский шаттл «Челленджер» взорвется, не достигнув стратосферы. Погибнут семь астронавтов. Что поделать, Вениамин Альбертович работал над теорией, экспериментировал с моделями, — надежности он не уделял достаточного внимания, полагая, что она должна стать результатом многолетних испытаний уже с реальными ракетоносителями. Очевидно, этот нюанс американцы посчитают малозначимым.

     В начале сентября 1976-го года участковый Полищук отловил Тихона Маслова, заковал в наручники и с чувством огромного облегчения перепоручил забияку военкомату. Оттуда восемнадцатилетний Тихон, не отпущенный домой даже за зубной щеткой, без промедления отправился исполнять почетный долг служения отечеству, а именно, в пограничные войска на Советско-Китайскую границу. Демьян и Артем, потеряв лидера, затосковали, днями бродили бесцельно по городу, а затем от скуки начали присматриваться к аэровоздушным увлечениям Пети, а позже нашли в этом деле для себя интерес, и стали понемногу брату помогать, чем премного обрадовали Петю и Юлю.

     Военврача Гуридзе в Красном больше ничего не держало, и к середине сентября он сдал свои дела преемнику и засобирался домой. Накануне отъезда, он собрал друзей и устроил прощальную вечеринку. Застолье было богатым, с ароматным коньяком, сочной брынзой и румяными персиками, но сам Гиви Георгиевич был мрачен, и вечер прошел тягостно. Прощаясь с товарищами, Гуридзе настаивал, чтобы все они приехали отдохнуть к нему в Поти, и друзья охотно это предложение принимали, но случиться этому отдыху было не суждено, — на следующий день вертолет, уносящий Гиви Георгиевича из Красного, отдалившись от города километров на пятьдесят, забарахлил двигателем и упал в тайгу. Нашли его только к лету следующего года, а в нем останки экипажа и пассажиров, в том числе военврача Четыре Г. Осенью же 76-го, когда от военных стало известно о потере связи с бортом №48, еще оставалась надежда, что кто-нибудь выжил, и конечно, что в числе выживших окажется бравый грузин Гуридзе. Друзья не отчаивались и раньше времени хоронить товарища не собирались, но испытывали в душе волнение и тревогу.

     Крушение вертолета было событием хоть и трагичным, но по-человечески понятным, по крайней мере, оно не выходило за пределы логичного и объяснимого мира, а вот инцидент, произошедший неделю спустя, не вписывался ни в какие рамки здравого смысла, и смахивал на диавольскую шутку, или там, божественный курьез.

     В конце сентября к доктору Чеху пришел слесарь Спотыкайло, тот самый первооткрыватель боровика-великана, и смущенно поведал Антону Павловичу, что у него на ступнях растут волосы. Доктор Чех осмотрел ноги пациента и в самом деле обнаружил на ступнях бледно-серый волосяной покров.

     — Они не мешают, в общем-то, только щекотно. Да и так я поразмыслил, это же не нормально, да? — спросил слесарь Спотыкайло, но в его вопросе не было озабоченности, казалось, ответь Антон Павлович, что волосы на ступнях — верный признак скорой кончины, и посетитель не переполошился бы и даже не удивился.