"Ты уволен!" (СИ)

- Да потому что по твоей милости, мсье Мельес сейчас лежит в нетрезвом состоянии, и я не представляю, каких усилий и денег, - я подчеркнула это слово, - ему стоило отменить договор с самим Бонаротти. Я не отрицаю, ты неплохо поработал, - я повернулась к нему. Он все еще хранил спокойное выражение лица, лишь слегка поджав нижнюю губу, - но ты не Бонаротти. И я с ужасом думаю о том, как читатели примут этот номер! Вот что ты с нами делаешь? Как только ты появился у нас в офисе, моя жизнь перестала знать покоя!

- Ваша жизнь? – Гарри дернул бровью, поднялся и остановился в паре шагов от меня. Мне захотелось запустить чем-нибудь тяжелым ему в голову.

- Да! Потому что все мои мысли стали крутиться вокруг того, чтобы уволить тебя! И эта съемка… Ну что ты хотел ей доказать? Что ты лучше Бонаротти?

Гарри промолчал. Он то сжимал, то разжимал кулаки, и казалось, был явно не против вцепиться мне в волосы, которые минуту до этого похвалил. Я испустила тяжелый вздох.

- Гарри, я надеюсь, это была твоя последняя выходка.

- Мне еще рано делать свою последнюю выходку, - серьезно проговорил Гарри, вскидывая подбородок, - хотя, кто может быть в этом уверенным?

У меня по спине пробежал холод, как будто рядом со мной открыли холодильник. Я не могла выносить, когда начинали говорить на эту тему.

- А в том, что мсье Мельес прибыл на работу не в трезвом состоянии, моей вины нет.

- Он из-за твоей прихоти поехал отменять эту сделку! – я чуть было не задохнулась от возмущения и спокойствия Гарри, - Стайлс, у тебя вообще совесть есть?! И сердце?

- Есть ли у меня сердце? – хмыкнул Гарри и подошел ко мне еще ближе, так, что я увидела, как расширились его зрачки, - Знаете, иногда я ловлю себя на мысли, что было бы интересно, если бы человеческий организм был бы способен на такую диковину: открываешь грудную клетку и достаешь посмотреть свое сердце, ну, как оно там, бедненькое, внутри тебя. Если бы можно было так сделать, мое сердце выглядело бы примерно так: холодный, сгнивший кусок мяса с запекшейся кровью, из которого то тут, то там, проглядывают черви. И тяжелое бы оно было, зараза, ну ей-Богу, из свинца! И холодное было бы, этакий стальной кусок мяса, очень уж непривлекательный и вызывающий дурноту одним своим видом мертвечины. И вот так протянул бы кому свое сердце и спросил бы: “Хочешь? На, возьми”. А мне бы в ответ: “Нет, спасибо”.

Ну и правильно. Кто такое сердце-то возьмет? – Гарри сам себя прервал, задумчиво закусил губу, потом продолжил, как ни в чем не бывало, словно он говорил о погоде. У меня же все внутри похолодело от того спокойствия, с которым он это все говорил, - Нет, хорошо все-таки, что его никто не видит. Но это вовсе не значит, что его нет.

- Знаешь, Гарри, мне тебя жаль, - я скользнула взглядом по его бледным щекам. У меня все внутри перевернулось от его слов. В миг от беззаботного подростка, живущим одним днем, не осталось и следа. Мне показалось, что я вижу перед собой уставшего, побитого жизнью человека. Такого же, как и я сама… И вот уже мое сердце сжалось, как будто приготовившись к удару.

- Не поверите, мисс Селдридж, - глаза Гарри подернулись пленкой, борясь с подступившими чувствами, - но мне себя тоже.

***

Когда Александр проснулся, я уже набросала окончательную концепцию для следующего номера, дала задание сотрудникам по поводу основных тем для статей, и сама уселась писать свою ключевую статью. Она называлась «М и Ж», и говорилось в ней о разногласиях, которые могут преследовать мужчин и женщин, работающих в одной корпорации на благое дело, и как этих разногласий лучше всего избежать. Гарольд перенес Александра на диван в мой кабинет, поэтому его пробуждение свершилось на моих глазах.

Сначала он долго потягивался, все еще не открывая сонные, тяжелый веки, потом не мог понять, где он находится, ощупывал голову, стонал. Я оторвалась от компьютера и вперила в Сашу немигающий взгляд.

- Доброе утро, точнее, уже вечер, мсье Мельес.

- Кристина? – Александр еле ворочал языком, как будто все еще был пьяным, но я знала, что хмель понемногу выветривался из его организма. Приподнявшись на локте, Александр принялся обводить взглядом кабинет, - что я…

- Что ты тут делаешь? Спишь, - повела я плечами, - надеюсь, выспался?

- Кристина, я…

- Надеюсь, у Вас, мсье Мельес, был довольно значимый повод, чтобы напиться и не помнить, как Вы доехали до офиса.

- Я правда не помню…

- Как доехали или повод?

Александр покрутил явно затекшей шеей, спустил ноги с дивана и уставился на носки своих ботинок. Они отливали чистотой и сверкали наподобие зеркал. Даже в пьяном состоянии Александр не терял присущей ему чистоплотности.

- Повод помню…

- Ну и? – я надела очки, чтобы придать своему образу еще больше строгости.

- Мы с Бонаротти встретились в аэропорту… Потом поехали в бар… Я… - Александр запустил руку в волосы, словно этот жест мог помочь стимулировать мозговую деятельность, - мы выпили по паре рюмок… Он пожаловался, что стал в последнее время не так востребован… Я пожаловался на Гарри… Ну, слово за слово…

- Рюмка за рюмкой, - подсказала я.