Ты в комнату войдешь – меня не будет...

Я тихой нежности полна
К твоим рукам неутомимым -
Какая сладкая волна -
Так нежно мною быть любимым.

И я завидую тебе,

Себя в твоих мечтах качая
И ничего не отвечая
Своей назойливой судьбе.

Но я предвижу – срок неведом -

Погаснут светлые огни.
И за твоей любовью следом
Минуют ласковые дни.

Моей любви недолгий плен

Ты скинешь с плеч своих, как бремя,
И между нами станет время,
Ненарушимей толщи стен.

И не сверкнут мои глаза

Дразнящим зовом незнакомки.
И будет голос мой негромкий,
Как отшумевшая гроза.

***

Не зная выхода иного,
Я к рифме прибегаю снова,
И предо мною та же цель
Навеять прежнюю метель,

Припомнить снега привкус синий,

Живую изгородь ресниц
(когда январский колкий иней
их серебрит, как крылья птиц,

– недолговечных два крыла

до первой печки, до тепла).
– А впрочем, тихий снег в саду
И в этом сбудется году.

К чему о сбыточном мечтать, -

О том, что можно наверстать!

Но никогда с таким смятеньем

Я не мечтаю о зиме:
Ультрамариновою тенью
Пройти по солнечной кайме

Бульваров, улиц, переулков,

В сугробах ласковых тонуть,
Чтоб в подворотню завернуть,
В которой вьюга вьется гулко...

***

«Не верь сладкоречивой фее, чти непонятный произвол:

кто тщетно ищет, не беднее того, быть может, кто нашел».

Каролина Павлова

Мечта печали не новее.
Пускай твой сад убог и гол,
Но где-то свет лазурный веет
И чей-то зелен праздный дол.

Искать, терять – одно и то же,

Находка – каждый миг, что прожит,
И каждый миг доверь судьбе.

Но как бы не был тяжек груз твой,

Найдется в этой жизни грустной,
Кто позавидует тебе.

1923

СОНЕТ О РЕВНОСТИ

Нам говорит наука наших дней,
Что умирает человек не сразу:
Сначала умирает светоч – разум,
Затем дыхание становится слабей.

А сердце все живет. Упорней, дольше всех,

Оно в борьбе неравной не сдается.
Взяв на себя последний долг и грех,
Оно последним с телом расстается.

Вот так – пожалуй – ревность у любви

Горячим сердцем служит: до предела
Минут последних борется: – «Живи!» -
Хотя любви уже остыло тело.

Любовь, бывает, теплится едва,

Лишь ревностью одной она жива.

1921

***

В тот год пред Рождеством, недели за две,
Как бы из рога изобилья, щедро,
Обрушился на город снегопад.
При свете уличных неярких фонарей
Снежинки не метались, как обычно,
Неразличимые в отдельности для глаза,
Они и в сумерки, при свете фонарей,
Сплошным тяжелым слоем упадали.
Чтоб кое-как очистить тротуары
(Из-под скребков так и летели искры),
Снег в тачках увозили во дворы,
Где спешно разжигали снеготайки.
Сизифов труд! Шли сутки, снег все падал,
И Москва все краски, кроме белой,
Казалось, потеряла навсегда.

1920-1922

***