Ты все ближе

Увлеченная работой, я больше не думала о детях. Решила положиться на волю судьбы. Прошло несколько лет, чуда не случилось, и я постепенно совсем успокоилась. Последние годы я не беспокоилась о контрацепции. Мы пробовали завести ребенка больше десяти лет назад, и теперь у меня даже мысли не возникало, что это может произойти.

Поэтому, проведя ночь с Томом, я не ожидала последствий. Во всяком случае, таких. У меня даже мысли не возникло. Ни до, ни после, ни во время.

Возможно, я действовала на каком-то подсознательном уровне? Переспала с ним, зная, что могу забеременеть? Мне было тридцать восемь. Наверное, мой организм решил, что это последний шанс. Неприятно думать, что я использовала мужчину, чтобы получить ребенка. Но еще более ненавистна мне мысль, что я переспала с чужим мужем, даже не подумав о его жене… Я никогда не предполагала, что, узнав о зародившейся во мне новой жизни, буду испытывать главным образом стыд.

Я узнала в пятницу, через месяц после ночи с Томом. Те недели прошли как-то странно. Атмосфера в доме изменилась. Я не могла успокоиться и целыми днями пропадала на работе, уезжая в офис ранним утром и возвращаясь домой поздно вечером. Энни уходила первой, я делала вид, что тоже собираюсь, а сама шла на кухню, варила кофе и ждала случая с кем-то поболтать. В нашем здании было много молодых и одиноких, и, проработав до восьми или девяти вечера, они плавно перемещались в соседний бар. Кроме того, я записалась в спортзал, сказав Гарри, что хочу быть в форме. Как твоя Руби, так и хотелось добавить.

Я не требовала от него объяснений. Знала, что все равно когда-нибудь придется, но не могла себя заставить. Я тяжело переживала обиду, чувствовала себя униженной. Да и как я могла сказать ему, что все знаю, и не рассказать при этом про ночь с Томом? Я не знала, намерен ли Том выяснять отношения с Руби, и жила как на иголках. Если он решится на этот шаг, то должен будет сказать ей, откуда узнал, а она скажет Гарри, и все раскроется.

Мне хотелось сохранить хоть какое-то моральное превосходство. Хотя мои нервы были на пределе, я старалась вести себя как обычно, а Гарри был так занят на работе, что не замечал моих терзаний.

А самое удивительное — почти каждую ночь после того, как я увидела Гарри с Руби, мы бросались друг к другу в объятия и занимались любовью, как в прежние годы, страстно и безудержно. Это происходило само собой, едва мы оказывались в темноте спальни. Мы ничего не говорили, не смотрели в глаза, не шептали ласковых слов. Может, мы хотели таким образом попросить друг у друга прощение за то, что натворили? Или искали утешения и поддержки? По утрам я испытывала неловкость и обиду. Я не отваживалась встретиться с Гарри взглядом — даже для того, чтобы понять, осмелится ли он посмотреть мне в глаза.

В то утро я проснулась позже обычного, изможденная и усталая, как после бессонной ночи, хотя спала крепко и долго. Села на кровати, протерла заспанные глаза и увидела, что Гарри еще в постели. Он всегда вставал раньше меня — вскакивал при первом сигнале будильника. Обычно он успевал сделать кофе еще до того, как я разлепляла глаза, ставил мою чашку на прикроватный столик, будил меня поцелуем и убегал в душ. По утрам Гарри излучал бодрость и энергию, и мне это нравилось, хотя в последнее время я начала задумываться: может, он просто спешит на работу, чтобы скорее увидеть Руби?

Он лежал на боку, уставившись невидящим взглядом на солнечный луч, ползущий по деревянной половице. Его мысли были далеко. У меня сжалось сердце. Нельзя так жить.

— Ты опоздаешь, — сказала я. — Иди в душ, а я сделаю тебе кофе.

Он вскочил с кровати.

— Не надо, выпью в офисе.

Услышав, что он выключил воду в душе, я спустилась в кухню, налила два стакана апельсинового сока и положила в тостер кусочек хлеба. Гарри спустился, быстро выпил сок и сказал:

— Я пойду. Сегодня много работы.

Словно и не было страсти, захватившей нас ночью. Не улыбнулся, не подошел меня обнять. Молча, не глядя мне в глаза, схватил портфель и ключи и выбежал из дома. Я поняла: надо что-то делать. У нас с Энни был юрист, с которым мы иногда консультировались. Я решила позвонить ей и попросить найти адвоката по бракоразводным делам.

Аппетит пропал. Как только теплый промасленный кусочек хлеба оказался во рту, меня затошнило. Я едва успела добежать до ванной. У тоста был странный вкус. Я понюхала хлеб и масло — все нормально. Выпила стакан воды, но противный вкус во рту не исчезал. Как будто железные опилки. Откуда мне знать, какой вкус у железных опилок?

И тут меня осенило. О нет.

Я посмотрела на календарь на холодильнике. Я помнила, что месячные прошли относительно недавно. Мы еще ездили к моей маме, и я обиделась, что она отдала Гарри последний кусочек моего любимого лимонного торта. Пришлось на следующий день звонить и извиняться, обвиняя во всем гормоны. Проверив даты, я застонала. Не может быть!