Ты вышел из тьмы

Жрецы-лекари подошли с двух сторон, держа в руках кинжалы, острее которых Фолганд не знал. Мучители точно знали, где и как надо резать, чтобы была кровь, но не пришла смерть, и чтобы лики Кукловода нашли свой путь. Резали медленно, мучительно. Часто Стефану казалось, что сами жрецы испытывают определённое удовольствие. Иначе объяснить неспешность пытки было невозможно.

В этот раз они опять прошлись остриём по середине спины, вдоль позвоночника, старая рана, нанесённая двенадцать лет назад, давно закрылась. Новой нужды вскрывать спину не было. И это Стефана насторожило. Искусав губы до крови, только бы не дать насладиться жрецам страданиями, он пытался анализировать происходящее. Позвоночник затрагивали во время первого ритуала. Таким образом Кукловод мог завладеть жертвой, соединиться с живым порталом на границе миров. Маг помнил, что нечто проникло в позвоночник и осталось там навсегда. Зачем это понадобилось теперь, оставалось неясным. От боли мысль уплывала вместе с реальностью. Жрец-лекарь поднёс флакон с зелёной жидкостью, и резкий, отвратительный запах ударил в ноздри, заставив сознание проясниться.

Нельзя падать, нельзя!

Он не сможет увидеть, получилось ли у Шауна добраться до нужного места и найти тайник. Стефан лишь в теории мог объяснить, где необходимо искать, рисовал схему крипты, подробно описывал. Но во время ритуала он падал почти всегда.

Тело переставало слушаться. Короткие спазмы дёргали нервные окончания, и это означало, что Он приближается.

Всё-таки упал.

Тело просто сложилось, и Стефан упал коленями на острые камни, уткнувшись лицом в них же, руки безвольно раскинулись в стороны и вывернулись ладонями вверх. Сломанная и безвольная кукла, покорная чужой воле!

Жгучая, невыносимая боль в позвоночнике вырвала тихий стон из его нутра. Неприятное шевеление в ране на спине перерастало в рвущую боль от прорастающих черве-нитей.

– Прими же это тело, Дивный бог, как дар Фолганда, во имя силы и власти, – произнёс ревнитель.

Стефан дёрнулся, его сознание прояснилось на пару секунд, потому что это была новая формулировка, ранее не используемая в ритуале. Крыса Тарвит задумал нечто ужасное и непоправимое.

– Поднимайся, – сплёвывая кровавую слюну прошипел Стефан. – Вставай!

Невероятным, немыслимым усилием воли он заставил тело повиноваться. Перед глазами стоял один образ, который мог спасти – огненные локоны, шёлк волос, который помнили руки, тепло тела. Огонёк среди тьмы. Жизнь в мёртвой пустыне.

Мерзкий шёпот в ускользающем сознании сообщил, что Кукловод уже здесь.

Он протягивает руки

И берет тебя за плечи.

Тот, стирающий улыбки,

Что пришёл из темноты.

"Ты моя навеки кукла", –

Шёпот древнего заклятья.

И сквозь веки наблюдайте,

Танцы куклы на стекле.

То почти живая кукла,

Кровь её питает землю.

Нарисована улыбка,

Нервы-нити, как струна.

И за нити держит крепко,

Тот, стирающий улыбки,

Кто казался чистым светом,

Древний, тёмный кукловод.

– Мы все твои подданные, – взвыл дурным голосом Рют Тарвит. – Прими нас всех! Дай нам свою власть!

А Стефан прекрасно знал, что там, позади него – бесформенная масса, не имеющая ни определённого цвета, ни названия. Нечто, меняющее лики, как кукольник меняет кукол. Нечто, из чего на свет появляется Дивный бог с завязанным ртом и в жёлтых одеждах, сияющий в своей славе; и самые тёмные создания, которые не может вообразить себе человеческий разум.

Внутренним взором Стефан увидел, как Дивный бог выплывает из портала вместе с ветвящимися черве-нитями, нависая над жертвой, руки его тяжелее молота кузнеца, придавливают мага к земле, и голос, от которого немеет сам ужас, шепчет, шепчет в ухо бесконечные строчки безумного стиха. Голос немого бога ужасает, проникая в сознание. Те, кто идут следом, клацают несчитанным количеством пастей, скребут острыми когтями, пытаясь достать до Стефана и рвать на части, иногда это им удаётся, и новые раны появляются на теле.

Венчает безумие на пике ритуала сонм белых черве-нитей, скручивающихся жгутом. Они ищут путь к живому телу, находят Стефана, проникая в свежие порезы, блуждая под кожей. Она белеет, иссушивается, проявляя синие прожилки сосудов. В присутствии черве-нитей площадка начинает плавиться, как от огня, образуя белую стекленеющую массу, а боль Стефана достигает возможного максимума.

И тут маг понял, что напрасно он пренебрёг настоем и платит несоразмерную цену страданием. Черве-нити находят своих собратьев, выбравшихся из позвоночника мага, сливаясь с ними в тошнотворном танце, почти выдёргивая позвонки, причиняя страдания, от которых Стефан вновь падает, заходясь в крике. Мерзкий стрёкот разрывает барабанные перепонки. Глаза мага закатываются под веки.