Ты забыла свое крыло

— Это жизнь! Слышу: сзади кто-то смеется. «О! Мой женераль!» Подхожу. Вешаю и ему. Захлебывается кровью. Сажусь в машину и уезжаю.

— У тебя машина?

— Была. В понедельник тик-в-тик к занятиям появляюсь. Кидается Шуманский: «Ну ты устроила! Проверка приехала. Пошли ко мне в кабинет. Сама заварила — сама и расхлебывай!» И входит наш генерал. «У нас серьезный разговор с курсанткой, — Шуманскому говорит. — Не могли бы вы уступить нам на время ваш кабинет?» Шуманский выходит. Я отхожу к окну. Генерал подходит сзади, носом ерошит волосы. Шепчет: «Я с ума от тебя схожу!» — Римма вдруг глянула на меня весело, захохотала. — Ну прям как ты!

— Врешь!.. Я не шептал.

— А, да. Ну так дальше. Я отодвигаю его, спрашиваю: «Мы прямо здесь будем сходить с ума?» Он вдруг нагло захохотал: «А чё, не нравится?» Отпихнула его, села в машину, поехала домой. Я все уже о нем знала, справки навела. Была у нас такая Анна Вениаминовна Ковель, фармакологию преподавала. Шикарная женщина. И так нравилась, и как преподаватель. Мы даже с ней дружили — бывала у нас. Оказалось, его жена. Думаю: «Мне оно надо? Мне ей, помимо всего прочего, еще экзамен сдавать». Приехала домой. Я тогда с первым мужем жила.

— О!

— Ванька наш еще в школу не ходил. Кстати, Анна Вениаминовна очень любила его. Думаю, надо в темпе что-то предпринимать. Засыплюсь! Собравшись с духом, на следующее утро звоню прямо ей. Она, к счастью, сама и подошла. «Анна Вениаминовна! — говорю. — Как я рада вас слышать! К сожалению, приболела. Сегодня у вас на лекции не смогу быть. Но уж простите, нагоню». — «Пожалуйста! — говорит. — Вы способная курсантка, знаю, нагоните! Валера! — Это она генералу своему кричит. — Ты скоро?.. Я? Сейчас с курсанткой моей любимой договорю и оденусь!» Оденется, думаю, она! Кто же, интересно, ее раздел? «Ой, — говорю, — тут мой Ванечка велит вас поцеловать, так любит вас!»

— А чего? — Римма вдруг довольно злобно глянула на меня. — Я с ней как-то иначе была должна говорить?

— М-м-м, даже теряюсь!

— А ты не теряйся! — Римма сказала резко и тут же заговорила умильно: — «Ой, — она говорит, — и вы Ванечку поцелуйте!» — И Римма уже сидела передо мной с умильно-злобной гримасой, изображая сразу все роли, в том числе «грубоватой рассказчицы».

Я захохотал:

— Ты, по-моему, уже запуталась, кто ты!

— Абсолютно я не запуталась! — рявкнула она.

— О! У тебя, я вижу, авторский гонор!

— А ты как думал?!

Во как!

— Ну, настолько я увлеченно врала, — Римма вдруг засмеялась (такую я ее и любил), — что к вечеру действительно разболелась, рано легла. После «кукольного секса» (я мужу так и говорила, а он радостно хохотал, почему-то за шутку это принимая) погружаемся в сладкий сон. И вдруг, в глубокой глухой ночи...

Прям уже художественно излагает!

— ...тупые автомобильные гудки. Все поняла, как по тревоге, вскочила. Пять минут, десять минут! «Кто это?» — муж бормочет. Телефончик пикает. Эсэмэска. Читаю: «Ну что, выйти не можешь?» Посылаю ответ: «Почему же?» Бегу на кухню, набираю по телефону свой мобильник. Хватаю мобильник. «Алло. Что?! Попытка суицида? Выезжаю немедленно!» Мужу говорю: «У нас там чэпэ». — «Мгм!» — произносит сквозь храп и дальше храпит. Выбегаю.

— Как-то ты энергично! — заметил я.

— Ну я ж думала, любовь. Генерал хватает меня под мышки, кружит! Пьяный — в сосиску!

Это она с восторгом произнесла.

— Падаем в снег! Потом, даже не отряхиваясь, садимся в его машину, едем.

— Да-a. И что дальше?

— Все! — усмехнулась она. — А ты как думал? — Потрепала последний мой локон. — Все. Правда, — проговорила она и осеклась. Может, не надо эту страшную правду? Но все ж не удержала она творческий порыв: — Когда я в их контору пыталась перейти — у них спецоперации по всему миру проходят, — тут он себя показал. На комиссии выступил как последний хам! Знает, как его ценят — незаменимый в его делах, — поэтому позволяет себе. Прямым текстом орал: «Да кто такая она? Да я имел ее прилюдно, в пилотке и сапогах!»

— Ясно. После этого ты и сделала тот фотомонтаж, банный!

— Ну, это ребята сделали. А я...

— Только выложила в сеть?

Она кивнула.

— Ну и что генерал? — поинтересовался я.

— Нормально.

— Не обиделся?

— Н-нет!.. Такое абсолютно нормально сейчас! От верхов до низов все только этим и занимаются.

— Абсолютно шелковый стал. Примчался с большим букетом цветов: «Я всегда тебя уважал!» И работала с ним — по всему земному шарику! Так что это нормально как раз. Практика. Кстати, Ваня сейчас в суворовском училище учится. Обожает его!

— Кто кого? — проговорил я со всей возможной язвительностью.

— Ну он — его. А тот — Ваньку! Думаю, если Ванька таким же вырастет, отлично будет. А генерала восстановили через неделю — такого мастера международных афер больше нет.

— Прекра-а-асно! А вот только скажи: а зачем ты это рассказываешь? Все переворачиваешь во мне? Надо так?

— А ты хочешь неперевернутым жить? Уже не получится! Попал ты! — захохотала. — Все давно так живут. А ты один такой неперевернутый, да?.. Ты сердишься? — вдруг спохватилась, прильнула.

— Да это не имеет значения! — чмокнул ее в щеку. — Просто уже вся моя жизнь в тебе.