Ты - задира (СИ)

Я сидела у кабинета, как мне сказали, там делают томографию головного мозга. Мама расположилась напротив меня на стуле, и я заметила, как она кусает губы и дёргает ногами. Она нервничала. Я не знала, как её успокоить, да и не могла, потому что нервничала не меньше её, но умело это скрывала. Я говорила, что я здорова, что чувствую себя отлично, но нет же. У меня всё время болела голова, я ощущала слабость, хотелось прилечь, уснуть. Я всего этого ей не рассказывала. Не хотела тревожить и загружать своими проблемами, у неё явно их много, помимо меня.

Мама сегодня не пошла на работу, она главный бухгалтер в водоканале, а пошла со мной в больницу. Мы час просидели в очереди, хоть и у нас был талон. Я заметила, как уже и сама начинаю показывать, что нервничаю. Не потому, что было страшно, хотя это тоже, а потому что не люблю долго сидеть в очередях. Мама же изводилась на этом стуле по совсем другой причине.

Дверь открылась, и из неё показался белый халат, а вскоре и послышался бас:

— Входите, следующий.

Я взглянула на маму, а она на меня. Зайдя в кабинет, я ужаснулась поначалу от того, какое оборудование стояло передо мной, а потом удивилась от того, что внутри он кажется гораздо больше, чем я думала. Я хотела пойти за доктором и за мамой, но седой и полноватый мужчина остановил меня и показал пальцем на какую-то странную кушетку, если можно это так назвать, и приказал идти именно туда.

Белые стены. Доктора, наверное, думали, что это скорее успокаивало их пациента, но меня же наоборот — выводило из себя. Как в психбольнице. Я ещё удивилась и сама про себя засмеялась, что они зелёным стены не покрасили или каким-нибудь голубым.

Только я села, как вдруг напугалась неожиданным голосом доктора:

— Ляг, не двигайся и ничего не бойся. Процедура будет длиться от сорока пяти минут до часа.

Я сглотнула слюну и сделала так, как приказал врач. От страха я закрыла глаза, но это не сыграло мне на руку, потому что так я ещё сильнее испугалась каких-то непонятных громких звуков. Сердце моё забилось, а ноги затряслись, и ну никак я не могла лежать спокойно, не повернув голову в сторону и не почесав затылок.

— Не двигайся.

И я не двинулась до самого окончания процедуры.

Я шла к маме, и уже видела, как на её глазах появлялись слёзы. Она прикрыла рот рукой и почему-то уткнулась лицом в грудь доктору. Неужели там что-то настолько страшное и серьёзное было, что мама начала плакать? Я подошла к ней позади и легко коснулась пальцами спины, которая то вздымалась, то опускалась из-за маминой истерики. Доктор посмотрел на меня, а я на него, и он, заметив это, тут же опустил взгляд вниз.

— Наталья, не расстраивайтесь, мы будем бороться, — шептал он ей. — Это не конец, поймите, не нужно так убиваться. Придите в себя, в конце концов! — он закричал на последней фразе, и мама тут же отскочила от мужчины.

— Я больна?

— Ей нужно делать операцию? Вы уверены, что это именно оно?

— Я уверен, здесь всё отчётливо видно. Лечение стоит немало денег, говорю вам сразу. Опухоль небольшая, её просто нужно вырезать. Операция будет в любом случае, но она стоит вот столько.

Доктор взял бумажку и ручку и написал кругленькую суммы, от которой у нас с мамой полезли глаза на лоб, а она начала ещё громче плакать. Я еле сдерживала слёзы, потому что мне было жаль маму больше, чем себя. Я была уверена, что если я умру, она не переживёт. У неё никого не осталось, кроме меня, никого абсолютно.

— Процесс лечение будет долгий, хоть и опухоль ещё маленькая. Скажи, Карина, так ведь? — я кивнула. — Ты ощущала слабость, головные боли или, может, обмороки?

— Да. Последнее время часто.

— Я всё больше уверен, что у тебя опухоль мозга, Карина, — мои губы задрожали, и я подняла взгляд вверх, чтобы задержать слёзы. — Не надо слёз, нужно успокоиться, — продолжал он, глядя на меня.

— Но у нас нет таких денег, доктор… — в растерянности произнесла мама, глядя в одну точку.

— Нет, так найдите! Моё дело пациентов принимать, да делать им операции! Ищите деньги, и я вас жду! — закричал он, в упор глядя то на меня, то на маму. — И не томите! Потому что если сейчас она доброкачественная и маленькая, то через некоторое время будет всё наоборот.

Я схватила её за руку и быстро вывела из кабинета. Она рухнула, именно рухнула, на ближайший к ней стул и уставилась на меня заплывшими от слёз глазами.

— Я найду деньги. Я подам объявление о продаже дачи. Я обещаю, Карина, обещаю, — она взяла меня за руки и стала целовать их, прижимать к щекам и горько-горько плакать.

— Мама, она и пятидесяти тысяч не стоит.

— Всё равно! — продолжала она. — Я займу у друзей, я устроюсь на вторую работу, но я найду эти деньги!

Я взяла её под руку, и мы медленно поплелись домой в полном незнании. Мне с каждой секундой становилось страшно за маму, что она может что-то с собой сделать, сдаться, бросить всё это лечение, наплевать на меня и моё здоровье.