Ты здесь чужой (СИ)

— Но так и есть, — лекарь оттащил Хендрикса от тела. — Посмотри на меня, — он развернул его лицом к себе и взял за плечи. — Твой отец умер. Это было неизбежно. Мы всегда будем кого-то терять, таков жизненный цикл. Мирон прожил хорошую жизнь и привнёс много полезного этому обществу. И теперь его душа заслуживает покоя там, на Небесах. — Густав слушал его вполуха. Он не мог трезво воспринимать слова лекаря. Они как бы проскальзывали мимо, будто бы по льду, не задерживаясь надолго. В груди неистово щемило от боли. И единственное, что Густав смог сделать, это подойти к матери, сесть рядом с ней и крепко обнять.

У старого охотника были достойные похороны, как подобает уважаемому человеку. Многие друзья Мирона пришли проводить его в мир иной. Он стал частью их жизни, и они были ему за это безмерно благодарны. Казалось, что в этот день даже птицы пели тише, а солнце светило тусклее.

***

— Привет, Огонёк! — улыбнулся дракон, вновь увидев друга. Густав ходил к нему как минимум четыре раза в неделю, а иногда и чаще. Выучив маршрут, Хендрикс прикинул, что до пещеры идти не так уж далеко, как казалось изначально.

— Здравствуй, — он скинул хворост в центре пещеры. — Подсобишь? — Мири дунул на сухие ветки, и они загорелись синим пламенем.

— Как ты себя чувствуешь?

— Всё более-менее хорошо, спасибо. Уже почти оправился от смерти отца, чтобы просто принять этот факт.

— Прошло много времени, уж два месяца поди.

— Очень тяжело расставаться с кем-то любимым и близким тебе. Но такова наша жизнь, — Густав вытащил из мешка мясо и надел его на заточенные палки. — Остальной олень на восточной поляне.

— Понял, — Мири вышел из пещеры, и пока Хендрикс занимался сооружением подставки под палки, тот успел слетать за живностью и вернуться обратно. — Где же ты таких сочных находишь? — спросил дракон, слизывая свежую кровь.

— Это место мне показал Лоуренс, — он поставил мясо жарится.

— Вы теперь с ним лучшие друзья?

— Да, он классный парень, я до сих пор не понимаю, за что на него Найра наезжает.

— Всё ещё? Видимо у них давний конфликт.

— Кстати о конфликтах. Мясо будет готовиться долго, а я хотел задать некоторые вопросы.

— Валяй, — дракон развалился на земле, откусывая от оленя по маленькому кусочку.

— Мири, почему ты здесь? Почему не с другими драконами?

— Я изгой, — легко ответил тот. — Когда-то давным-давно я влюбился в одну прекрасную дракониху. И к моему сожалению, я оказался не единственным претендентом. Мой друг и я долго ухаживали за ней, но её выбор всё больше склонялся к другому. И я предложил ему дуэль до первой крови. Что ж, тогда мной овладела ярость и я не сдержался. Я убил своего друга в честном поединке. Но наши законы таковы: «Никогда не смей убивать себе подобных». И в тот день меня изгнали из клана навсегда. Если я вдруг когда-нибудь сунусь обратно — меня самого убьют. Я потерял всё, что когда-либо имел: власть, почёт, уважение, друзей… Но вот в один прекрасный день я нашёл тебя, и теперь мне есть ради чего жить, — уже чуть более весёлым голосом сказал Мири. — Ведь ты стал мне кем-то большим, чем просто другом. Огонёк, ты стал мне почти что роднёй.

— Как и ты мне, — тепло улыбнулся Густав. — Но неужели драконы не могут простить тебя?

— Нет, они зануды и слишком зациклены на себе и собственном «Я». Они никогда не попрут против каких-либо правил и законов. А я дракон молодой, отличный от них и не согласен с множеством вещей, которые они мне наставляли.

— А сколько тебе лет, если не секрет?

— Около трёхсот что ли… Или трёхсот пятидесяти… Точно, мне триста сорок девять лет! Но это ещё что, вот нашему предводителю уже полторы тысячи!

— С ума сойти просто… — глаза Густава округлились, как монеты. — Ну ничего себе!

— Да, согласен, я не так уж молод, но я всё ещё конфетка! — Хендрикс залился хохотом, вмиг разлетевшимся по пещере. — Не, ну а что?

Густав стоял на площади и играл на скрипке. Через музыку он пытался достучаться до закрытых сердец людей, пытался внушить, что всё ещё можно изменить. И пока Хендрикс играл, Лоуренс ходил между людьми со шляпой и просил деньги на благотворительность. За пару часов они смогли лишь закрыть дно.

— Мда, — говорил Лоуренс, сидя на ступеньках, — маловато будет.

— Может, мы что-то делаем неправильно? Я думаю, что если мы хотим что-то изменить, нам нужно недвусмысленно пропагандировать новую веру.

— Хоть Оська часто бред несёт, умная мысль в нём живёт! — стукнул себя по лбу Лоуренс. — Ты прав. Мы будем открыто говорить им о возможности улучшения мира.

— Почему Найра говорит, что ты часто врёшь? — резко сменил тему Густав. — Что вообще между вами происходит?

— Я не то чтобы вру, просто иногда не договариваю правду. А это разные вещи, попрошу заметить! А что между нами происходит… Ох, Бог знает, что у этой девчушки в голове. То она меня убить хочет, то обниматься лезет. Хотя казалось бы серьёзная девушка, да? Она мне нравится, конечно, такую красоту ещё поди поищи…

— Что? — чуть с злобой спросил Густав.

— А что? Мне не могут нравиться девушки?