Тыл-фронт

— На наших глазах, господа, создается новый порядок в великом восточно-азиатском пространстве, — возбужденно возглашал полковник Хасимото, опираясь руками на эфес стоящей между ног сабли в белых ножнах. — Предназначение Японии исходит от богов: это сделаем мы! А советский автобус, господа, от нас не уйдет. Квантунская армия сумеет его остановить. — Хасимото поднял бокал. — Господа! Я предлагаю тост за доблестного полководца империи — генерала Умедзу!

В ответ на шумную овацию главнокомандующий вяло поклонился и приблизил свой бокал к бокалу Пу И.

— Благодарю, господа, за честь, оказанную вами и лично мудрым императором Маньчжоу-Го.

— Таким образом, господин Умедзу, своим ударом мы исключаем возможность второго фронта в Европе, и тем самым ускоряем разгром русских на западе, так я понимаю? — наклонившись к генералу, продолжил прерванный разговор Аюкава, президент маньчжурской компании тяжелой промышленности.

— Второй фронт, господин Аюкава, — это миф, которым большевики успокаивают народ, — заметил главнокомандующий. — Сами они возлагают на него незначительные надежды. Второго фронта не будет, господин Аюкава. Мы предусмотрительно отказались от летнего удара по еще довольно сильной России. Америка и Англия выжидают, когда будет похоронен коммунизм, чтобы потом постараться установить статус-кво антэ бэллюм[3], только без коммунизма. Но они будут глубоко разочарованы! Статус-кво не будет. Мы внесем свои коррективы.

— Ваше величество, а не могут русские напасть на нас? — с беспокойством обратилась супруга Аюкава к Пу И.

— По-моему, возможность не исключена? — растерянно взглянул император на Умедзу. — Высочайшим указом мы объявили Америке и Англии войну. Чтобы заставить союзников выступить на Западе, коммунисты могут начать на Востоке?

— Нет, этого не может быть, — решительно возразил Умедзу. — Во-первых, цели, преследуемые Америкой и Англией, совсем другие, чем у коммунистов. В конечном счете, для США и Англии важно мировое господство. Во-вторых, они не заинтересованы в полном поражении Германии и потому не будут спешить со вторым фронтом. В-третьих, срок Апрельского пакта не истек, а Советы в этих вопросах педантичны. И последнее, пожалуй, самое существенное: судьба коммунизма предопределена. Москва и Ленинград продержаться долго не могут. Нет, господа, Россия не начнет военных действий на Востоке.

Оркестр заиграл гимн, собеседники приумолкли.

8

Из Чанчуня, где размещалась ставка Умедзу, волна торжеств по поводу победы японского флота докатилась до Харбина. Особняк Кислицына выглядел по-праздничному. У крыльца с облупившимися от времени львами останавливались пролетки, коляски, автомашины. Выходившие из них гости скрывались в ярко освещенном подъезде.

Кислицын отмечал двойной праздник: начало войны на Тихом океане и тезоименитство. Это совпадение он истолковал как хорошее предзнаменование и оттого был особенно возбужден. Готовясь выйти к гостям, эмигрантский главнокомандующий охорашивался перед зеркалом. В парадном мундире, с — четырнадцатью наградами, высланными из Франции великим князем Кириллом, при сабле, он казался самому себе внушительным.

— Ну как, мамонька? — спросил он свою тридцатидвухлетнюю супругу, заложив по-наполеоновски руку за борт.

— Превосходно, Жорж! Ты давно уже не выглядел так свежо и… импозантно, — проворковала та, поправляя на муже мундир и поглядывая на стоящего у окна Ермилова. Но полковник был всецело поглощен своими мыслями. Красивое лицо его казалось грустным. Изредка, не поворачивая головы, он называл фамилии подъезжавших особо именитых гостей.

— Начальник военной миссии, — наконец громко доложил он.

Кислицын, одергивая мундир, подбежал к окну.

— Пора, господа, пора! — заторопил он, отыскивая глазами прибывшего. — Иди, мамонька, принимай его, ты это умеешь делать превосходно. Я буду через несколько минут.

Кислицын направился к двери, за ним поплелся старый мордастый мопс.

— Назад, Дьявол! — прикрикнул генерал на собаку и, размашисто перекрестившись, вышел в зал.

Гости встретили Кислицына громкими рукоплесканиями. Любезно раскланявшись и поздравив начальника японской военной миссии с победой, Кислицын выжидающе склонил голову. Шум утих.

— Господа! — начал он. — Сегодня страна, гостеприимно представившая нам убежище, возблагодаряет всевышнего за дарованную их непобедимому оружию первую победу на пути освобождения мира от закабаления и от коммунистической заразы. Это господнее дарование вселяет веру в наши, страждущие по родине сердца. Недалек час, господа, когда ликующие храмы поруганной Руси возвестят колоколами наше воскрешение. Да поможет нам бог! — Кислицын высоко поднял бокал.

Гости задвигали креслами и зааплодировали. Ермилов наклонился к стоявшему рядом Долгополову и прошептал:

— Да Поможет нам бог и японская армия!