Тысяча эпох. Искупление

Покачав головой, Лун Ань еще раз посмотрел на завесу водопадов. Струи бились о камни внизу и рассыпались в сторону белыми брызгами. Это и правда выглядело умиротворяюще и красиво. После всего, что случилось, даже ему хотелось забыться. Оба выключили телефоны сразу, как сели в машину, и они до сих пор лежали в глубине бардачка.

Все же раздевшись до белья и аккуратно сложив свои вещи подле кома, в который была свалена одежда Ван Цина, он медленно зашел в воду, сперва из-за контраста с теплым воздухом показавшуюся обжигающе ледяной. Дно было каменистым и немного скользким, но ступать по нему получалось безболезненно, так как камни были округлыми, отполированными до гладкости. Ван Цин, продолжая обнимать себя за плечи, подобрался поближе, когда Лун Ань оказался в воде по грудь. С такого расстояния стали заметны мурашки, усыпавшие его руки.

– С тобой рядом теплее, – улыбнулся он. – Эй! – Лун Ань сделал шаг назад, но Ван Цин мгновенно сократил это появившееся между ними расстояние. – Не убегай от меня, ты хочешь, чтобы я замерз?

– Ты сам решил искупаться.

Долго быть в такой ледяной воде действительно было рискованно. Вскоре Лун Ань выбрался на берег первым и накинул на влажное тело рубашку. Ван Цин одевался рядом. Он натянул джинсы и отжал одной рукой волосы. Лун Ань посмотрел на него, проследив глазами за скатывающимися по шее прозрачными каплями воды. Порез от ножа Го Пина полосой шел по горлу, но уже не выглядел так, как в ту ночь. Ван Цин свернул бинты и сунул их в карман, потом надел футболку.

– Что ж, – прочистив горло, произнес он, – я хотел показать тебе здесь кое-что еще.

Они вернулись к машине, чтобы забрать вещи. Ван Цин говорил, что планирует остаться здесь на ночь, но у них с собой не было ни палаток, ни чего-то еще, в чем можно было бы спать. Лун Ань не стал задавать вопросов. Он сменил одежду, чтобы не ходить в мокром, и послушно пошел следом за Ван Цином, когда тот вытащил из багажника свой рюкзак и запер машину.

Около десяти минут пришлось идти по лесным тропам к северу от ручья, перебравшись через белый, как слоновая кость, мост над ним, пока шум от водопадов не превратился в еле слышное отдаленное эхо. Ван Цин шел уверенно, и Лун Ань ступал по камням, поросшим влажным мхом, следом за ним. Вскоре они вышли к обрыву и еще некоторое время пробирались вдоль него. Внизу в ущелье кричали птицы. Не было ни ветерка. Воздух был насыщен запахами листвы и влаги.

Ван Цин остановился, когда перед ними чуть в стороне от края обрыва возникла постройка, в которой не было ни стекол в окнах, ни нормальной двери. Когда-то вокруг этого дома были ворота, но от них лишь кое-где остались деревянные столбы, поросшие у основания травой. Здание состояло из двух этажей. Ветхая крыша прохудилась с одной стороны, что было видно по выходящему за пределы стены изгибу, выложенному потрескавшейся серой черепицей.

Улыбнувшись, Ван Цин потянул Лун Аня за собой внутрь и уверенно переступил через порог, за которым скрипнула под его ногой старая половица.

– Одно время я мог оставаться здесь на пару дней, чтобы смонтировать видео, – сказал он, останавливаясь перед каменной лестницей без перил, уводившей на второй этаж. – Брал с собой еду, кучу аккумуляторов и просто… забывал про все. Даже Фа Линь здесь ни разу не был. Да и никто не был… до тебя.

Лун Ань окинул взглядом помещение. С трудом представлялось, что здесь можно было жить хоть один день, но, даже не произнесенные, эти слова пришлось взять назад, как только они поднялись на второй этаж.

Возможно, когда-то здесь было несколько комнат, но перегородки со временем развалились, и от них не осталось и следа. Полукруглое окно без стекол почти во всю стену выходило на зеленые склоны обрыва. Облака немного рассеялись, и из-за них лились бледными золотыми полосами солнечные лучи. Рядом с окном, доходившим почти до пола, стоял низкий столик в окружении плоских подушек. На нем лежала потрепанная записная книжка, страницы которой плохо удерживала обложка, так как между ними теснились стикеры и еще какие-то свернутые листы. К арочному своду окна был прикреплен колокольчик-ветерок с крупной алой бусиной на конце плетеной тесьмы.

Эта комната совсем не выглядела заброшенной, как первый этаж, полная воздуха, света и какого-то странного уюта, свойственного только очень личным пространствам, где человек любит бывать в одиночестве.

Ван Цин подошел к столику, бросил рядом рюкзак и, нагнувшись, поднял записную книжку.

– Я надеялся, что оставил ее здесь, – пролистав страницы одним движением пальца, произнес он.

Лун Ань остался стоять на месте, держа в руке спортивную сумку, с которой приехал.

– Ничего, что я здесь? – не мог не спросить он. – Это место выглядит таким… твоим.

Ван Цин бросил книжечку обратно на стол. Он широко улыбался; у него блестели глаза, пушились по линии роста у лба подсыхающие волосы.

– Поэтому ты и здесь, Лун Ань, – сказал Ван Цин. – Тебе нравится?

– Угу.

Как бы он ни пытался это скрыть, Лун Ань все равно заметил, с каким облегчением он выдохнул.