Тысяча эпох. Искупление

Он бы так и продолжал избивать его, если бы внезапно удары не прекратились. Ван Сяоши поднял голову и увидел перед собой статную спину в серебряных одеждах. По белоснежным волосам он мгновенно узнал Лун Байхуа. В его руке был обнаженный меч.

– Лун Байхуа! Не трогай его! – крикнул Ван Сяоши.

Тот даже не обернулся, наступая на Фа Шэньхао.

– Ты! Лун Байхуа! – закричал Фа Шэньхао, срывая голос. – Ты смеешь вставать у меня на пути, чтобы защитить этого предателя?!

– Он не предатель, – отрезал Лун Байхуа.

Фа Шэньхао бросился на него с мечом. Лун Байхуа отбил удар, а следующим ранил Фа Шэньхао, располосовав ему плечо. Хлынула кровь. Заплакал младенец в руках Ван Сяоши.

– Не смей! – воскликнул Ван Сяоши, с трудом вставая на ноги и прижимая к себе ребенка. Кровь из разбитой брови застилала правый глаз. – Остановись!

Такое просто невозможно было представить. Фа Шэньхао, его друг детства, сошелся в смертельном бою с Лун Байхуа, человеком, которого он всегда мечтал назвать своим другом. Чем бы ни закончилось это сражение, Ван Сяоши не выдержит, если потеряет еще хоть одного человека, к кому относился с теплом и о ком берег самые светлые воспоминания, которые помогали ему выживать в этом проклятом месте.

Лун Байхуа снова бросился в атаку.

– Не смей!

* * *

Ван Цин все утро зевал, обнимаясь с чашкой кофе. Они сидели в небольшом кафе на противоположной от детского дома стороне улицы. Тао Ю разрешил им на пару часов забрать А-Юна, но потом его нужно было вернуть обратно. Они попросили официантов зарядить телефоны на барной стойке, а сами разместились у окна, вдоль которого снаружи росли пышные цветущие кусты. Лун Ань заказал А-Юну полюбившийся ему сладкий суп с рисовыми шариками.

Они как могли привели себя в порядок, но все равно выглядели уставшими. Даже всегда безупречный Лун Ань хмурился, когда из-за туч выглядывало солнце, казавшееся слишком ярким из-за бессонной ночи. Поспать вышло от силы часа три.

Шею ломило из-за неудобной кровати, и Ван Цин поморщился, разминая ее. Лун Ань сочувственно посмотрел на него.

– Как ты себя чувствуешь?

Ван Цин улыбнулся.

– Ты спрашиваешь уже в третий раз за это утро. Все хорошо, правда, – он сделал еще один большой глоток кофе и покосился на А-Юна, стучавшего ложкой по тарелке в попытке выловить рисовый шарик. – Оно того стоило.

Лун Ань тихо вздохнул и поднес к губам свою чашку. Ночью он казался таким уязвимым, что у Ван Цина сжималось сердце. Проснувшись утром, он увидел направленный на него взгляд. Лун Ань не спал, хотя было еще очень рано, и смотрел на него. Это уже было знакомо – когда они ночевали за городом, он точно так же дожидался пробуждения Ван Цина. На этот раз они находились в детском доме с А-Юном между ними, который спал в немыслимой позе, умудрившись уцепиться за них обоих и при этом не расстаться с мягкими игрушками.

Когда Тао Ю сказал Ван Цину, что Лун Ань передал свои документы для запроса на временное опекунство, он не мог поверить своим ушам. Однако это оказалось правдой. Тао Ю старался задействовать свои связи, чтобы они могли забрать мальчика. Как выяснилось, у Лун Аня было еще много всего, чем он мог удивить Ван Цина, хотя куда уж больше?

– Я должен тебе кое-что рассказать, – Лун Ань отставил на стол свою чашку и коротко взглянул на увлеченного едой А-Юна. – Об исследовании.

Ван Цин кивнул.

– Мне тоже есть что рассказать.

– Я тебя слушаю.

– Давай ты первый.

Лун Ань кивнул, а потом начал говорить. Ван Цин слушал, не перебивая, чувствуя, как сонливость, докучавшая все утро, отходит на второй план, а сердце снова разгоняется в груди до немыслимой скорости. В это было просто нереально поверить, но это был Лун Ань. Он не стал бы врать или приукрашивать. Ван Цин к этому времени уже слишком хорошо это знал.

Когда он замолчал, за их столиком повисла тишина. Ван Цин сидел, забыв отпить кофе и так и замерев с поднятой над столом чашкой. Лун Ань внимательно смотрел на него.

– Ты… хочешь сказать, – медленно произнес Ван Цин. Ему пришлось прочистить горло, так как голос звучал слишком сипло. – Хочешь сказать, что в обеих наших семьях есть вещи, которые передаются по наследству веками?

– Угу.

– И это флейта и… подвеска?

– Да. Поясная нефритовая подвеска.

«Лун Байхуа! Когда-нибудь ты сам отдашь мне ее, вот увидишь!»

«Совсем разум потерял! Чем слушал Учителя? Ни разу за последнее столетие ни один человек, кроме членов семьи Лун, не удостаивался такой чести – получить подвеску Белого Дракона! Лун Байхуа наподдаст тебе пинков да выгонит! И будет прав!»

Немного закружилась голова. Ван Цин потер пальцами лоб, закрыв глаза, чтобы переждать неприятное ощущение. Казалось, сжавшийся желудок вот-вот соберется избавиться от выпитого натощак кофе.

– Ван Цин?