Тысяча эпох. Искупление

Он начинает приходить в сознание чаще. Позже возвращается зрение, появляются запахи лекарств и успокаивающих разум благовоний. Лун Чэнь почти не плачет, когда навещает его, но говорит очень мало. Лун Байхуа не замечает, чтобы за его раной ухаживали слуги или лекари, но однажды, когда у него уже получается хотя бы поднимать голову, чтобы она не кружилась, они все же появляются в его комнате.

– Фа Шэньхао закончил собирать воинов для похода в юго-западные леса, – очень тихо говорит один из юношей, меняя благовония в курильнице.

– Я тоже слышал об этом, – отвечает второй, который готовит новые повязки для руки Лун Байхуа, смазывая их лекарственной мазью. – Он собирается убить Ван Сяоши и своего новорожденного сына?

– Это уже не его сын, это демон! Слышал, во что превратилась его жена перед смертью?! И тихо! Не произноси здесь это имя! Если кто узнает, нас обоих накажут.

– А ты слышал, когда планируется поход?

– Войско уже выступило вчера. Думаю, к закату все будет кончено.

К закату… Лун Байхуа даже не знает, утро сейчас или день. Он дожидается, пока слуги заканчивают менять повязки на остатках его левой руки и уходят. Ему нужно добраться до юго-западных лесов. Лун Байхуа не думает о том, что будет делать против целого отряда воинов из самых сильных кланов, собранных Фа Шэньхао. Он использует духовную силу, чтобы заставить тело двигаться, и поднимается, садясь на кровати. Перед глазами все плывет, а боль с новой силой набрасывается на еще не до конца зажившую рану. Под повязками тянет кожу, словно она вот-вот лопнет, обнажив уродливую культю.

Все это сейчас не важно.

Он должен защитить Ван Сяоши.

Или хотя бы встать с ним плечом к плечу. На этот раз он не совершит той же ошибки, уговаривая Ван Сяоши сдаться на милость Старейшинам.

Лун Байхуа встает на ноги, игнорируя боль и головокружение. Духовная энергия циркулирует по всему телу, заменяя его физические силы. На какое-то время этого хватит.

* * *

Ван Сяоши знает, что умрет прежде, чем утренние лучи вновь коснутся этой проклятой земли. В юго-западных лесах всегда царят сумерки, но сегодня закат до рези в глазах яркий и кровавый. Он готов к смерти. Все те люди, которым он помогал, выступили против него. Его ненавидит весь мир.

Бывший лучший друг придет за ним. Потребовалось три месяца после боя с Лун Байхуа, чтобы он вновь собрался с силами, и он примет эту расплату. Если бы ее не потребовал Фа Шэньхао, Ван Сяоши сделал бы это сам. Ему больше нечего терять.

Он устал. Бесконечно устал.

Все, что в его силах, – это не позволить собственному другу убить себя. Фа Шэньхао не заслуживает еще одного кошмарного воспоминания из-за него. Хотя, возможно, ему будет только в радость порубить его на мелкие куски. Он ненавидит его и имеет на это полное право после смерти любимой жены. Ван Сяоши запрещает себе горевать о Минлэй. В ту ночь он хотел лишь защитить ее, но в итоге сам оказался причиной ее мучительной гибели. Он даже не уверен, удалось ли спасти ее душу, вернется ли она когда-нибудь в круге перерождений.

Ее маленький сын цепляется за его одежду, когда Ван Сяоши прячет его в дупле старого дерева.

– Я больше не могу быть с тобой. Прости меня за все.

Он вырывает из крошечных ручек свой залатанный рукав. Даже если мальчика не найдут воины, как он сможет выжить, если не останется никого, кто мог бы заботиться о нем? Ван Сяоши лишь обрекает его на смерть от голода или ужасов безжизненного леса, что окружает эти проклятые земли. Но он слишком слаб духом, чтобы смотреть на то, как убивают этого ребенка, виноватого лишь в том, что Ван Сяоши излечил его своими грязными методами. Если повезет, его отыщет кто-то, кто не захочет или не сможет его убить. Хоть бы так и было…

До ушей доносится смазанный гул, в котором уже можно различить голоса. Крики. Они совсем близко.

Ван Сяоши почему-то хочется, чтобы Фа Шэньхао знал, что он сделает это сам. Ему нужно успеть уничтожить, разбить собственную душу на осколки, чтобы ничего не осталось. В груди – лишь ледяная мертвая пустота, и она заполняет его тело, ширится, становясь бесконечной пропастью.

– Убить его!

– Смерть Ван Сяоши!

– Он заслуживает самой жестокой гибели!

Он улыбается. Они не знают, что не придумают для него смерти более изощренной и болезненной, чем он сам для себя выбрал.

Кричат люди. Слышится лязг мечей. На самом деле он не смог никого спасти. Но он еще способен исправить хотя бы одну свою ошибку.

Ван Сяоши достает из-за пояса свою флейту с высеченными на корпусе белыми змеями, символизирующими одно из самых светлых воспоминаний его юности, когда он еще был полон надежд и стремлений. Пусть это закончится сегодня. Они жаждут его смерти – и он хочет умереть. Его душа уже проклята. Так пусть она разобьется вдребезги вместе с его телом, потеряв шанс уйти в цикл перерождений. Он не хочет возвращаться в этот мир. Никогда больше.

Не осталось никого, кто будет оплакивать его.

Он и сам не стал бы горевать о себе.

Как бы его ни ненавидели все живущие под этим небом, им далеко до той ненависти, что он испытывает сам к себе.

– Вон он!

– Это он!