Тысяча эпох. Искупление

– То есть вы хотите сказать, что было проще смотаться к бабушке Бию за флейтой, чем найти ее в магазине?

Фа Линь сверкнул в полумраке глазами – свет они так и не включали, и единственным освещением оставались лампы в коридоре и на кухне. Он крепче сжал в ладонях кружку с чаем и едва не выплеснул его на пол, когда подался вперед.

– Где ты видел в магазине флейты с такими узорами?! Это тебе не кофе пойти купить! Ту, что тебе принесла Минако, сделали на заказ! Единственная похожая была у бабушки!

Ван Цин примирительно поднял вверх одну руку, потому что во второй так и продолжал держать чай.

– Извини-извини. Но откуда она у бабушки Бию? Я никогда не слышал о том, чтобы она или дедушка играли на каких-то музыкальных инструментах.

– Они и не играли, – перевела на него взгляд Юйлань. – Эта флейта передается в семье Фа из поколения в поколение строго по мужской линии уже много столетий.

– Сто… столетий? – запнувшись, переспросил Фа Линь. – Да она выглядит как новая!

– Потому что ее правильно хранят. Дедушка завещал ее отцу, но тот так и не забрал. Бабушка Бию говорила мне, что передаст ее сразу тебе.

Фа Линь сделал такое лицо, что Ван Цину стало смешно, несмотря на весь этот абсурдный разговор. Наверное, у него было такое же, потому что он впервые слышал о чем-то, что передавалось в семье Фа из поколения в поколение. И это была флейта? Что же в ней такого?

– А мне она зачем? – спросил Фа Линь. – Я не коллекционер. У меня в квартире только все самое необходимое для жизни. Не люблю то, что просто лежит и собирает пыль.

О, это была чистая правда. Дома у Фа Линя не найти ни статуэток, ни мягких игрушек, ни сувениров, – ничего из того, что хоть как-то бы захламляло жилое пространство. Или делало бы его не таким скучным, как всегда, добавлял про себя Ван Цин. Сплошной минимализм.

Юйлань вздохнула и покачала головой:

– Это семейная ценность.

– Сколько же ей лет? – спросил Ван Цин, чувствуя, что кружка перестала греть пальцы, потому что чай полностью остыл, а он так и не сделал ни глотка.

Сестра пожала плечами:

– Не знаю, А-Цин. Около тысячи. К сожалению, до нас она дошла почти без истории. Наверняка с ней что-то было связано.

– Бред какой-то, – буркнул Фа Линь. – Что с ней может быть связано? Просто старая вещь. Ладно, очень-очень старая и хорошо сохранившаяся вещь.

Юйлань с улыбкой взглянула на него.

– Может, тебе стоит поговорить с бабушкой Бию?

Фа Линь выставил перед собой раскрытую ладонь.

– Ну уж нет, спасибо! Я вернул флейту на место до того, как она пришла домой, пока он тут дрых! – он кивнул на Ван Цина. – Мне некогда заниматься этим и дальше.

Между ними воцарилось молчание. Тихо мурлыкала Шанжи на коленях Юйлань, и это был единственный звук, наполнявший комнату. Именно в этот момент живот Ван Цина решил напомнить о голоде, на который он и свалил причину своей отключки на постановке. Юйлань повернулась к нему и рассмеялась.

– Ты уснул, я так и не успела тебя покормить. Я приготовила ужин. Давайте поедим?

Фа Линь, вытянувшись, отставил кружку на край столика и поднялся.

– Прости, я поеду в офис. Мне нужно уладить пару вопросов до завтра.

Юйлань ахнула.

– А-Линь, уже почти десять!

– А куда деваться? Весь день из-за тебя насмарку! – сказал Фа Линь, грозно глянув на Ван Цина.

– Я положу тебе с собой. Я быстро, – с этими словами Юйлань передала недовольную этими переменами кошку Ван Цину и поспешила на кухню.

Шанжи дернула хвостом и ткнулась ему в подбородок. Фа Линь со вздохом забрал у него кружку и поставил в компанию к своей. Покачал головой:

– Подумать только… Не знал, что в нашей семье есть что-то подобное. Наши предки не могли оставить нам что-то более дельное?

Ван Цин усмехнулся, почесывая кошку между ушек.

– Ты же историк. Разве тебе не интересно?

Фа Линь скривил губы.

– Наверняка на ней играл какой-нибудь мой пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра…

– Ну хорош! – Ван Цин пнул его и снова устроился на диване. – Все равно тебе не хватит «пра», чтобы перечислить на тысячу лет назад. Не думал, что род Фа такой древний.

Фа Линь пихнул его в ответ.

– Сам ты древний! Тебя надо брать на постановки балов – будешь красиво падать в обмороки вместе с дамами в корсетах!

Ван Цин вздохнул.

– Не хотел тебя пугать.

– Вот еще, – фыркнул Фа Линь. – По-моему, ты больше всех напугал своего партнера. Он и так белый, как штукатурка, а когда ты упал, у меня появилась мысль, что он рухнет рядом.

В груди больно дрогнуло. Ван Цин сглотнул, пытаясь подавить это тяжелое чувство, которое снова напомнило о себе. Лун Ань… Они ведь даже не поговорили после всего этого. Что, если ему тоже стало нехорошо? Все эти медитации, как оказалось, огромная нагрузка. Ван Цин до этого случая лишь два раза что-то слышал и видел, а Лун Ань занимался этими погружениями регулярно. Где он сейчас? Как он?