Тысяча эпох. Искупление

В гостиную вернулась Юйлань с пакетом для Фа Линя. Она поцеловала его в щеку и пожелала хорошей дороги, попросив не засиживаться допоздна. Пока сестра провожала его, Ван Цин отпустил Шанжи и встал с дивана. Он плохо помнил, как сменил костюм на свою одежду еще в «Тысяче эпох», и не был уверен, что не забыл свой телефон. К облегчению, тот все же нашелся в кармане джинсов, но полностью разряженный. Ван Цина, наверное, за это время уже потерял весь белый свет.

* * *

Уснуть не получалось. Наверное, Ван Цин восполнил все мыслимые и немыслимые запасы сна еще днем, так что теперь это был гиблый номер. Он три раза пересмотрел всю ленту в Weibo, даже ответил на бо‎льшую часть комментариев подписчиков под своими постами, хотя до этого редко доходили руки. Было уже два часа ночи. Юйлань уговорила его остаться у нее, а не ехать домой, и Ван Цин согласился, чтобы еще больше не беспокоить сестру.

Они поужинали, даже посмотрели какой-то фильм, из которого он не запомнил ни слова, ни кадра. Ван Цин ловил себя на том, что просто зависает, глядя в пространство, и не понимал даже, о чем именно думает в эти моменты. За ужином он спросил Юйлань о Лун Ане, и сестра сказала, что он в порядке и тоже поехал домой еще днем. Казалось бы, этого должно было быть достаточно, чтобы не волноваться, но тревожность не отступала, а к ночи стала совсем мучительной.

Ван Цин со вздохом скинул с себя одеяло, встал с кровати и подошел к окну. Юйлань жила в спальном районе, так что снаружи было абсолютно тихо. Над городом сияла полная луна, от которой было светло, как днем. Ван Цин усмехнулся, глядя на нее, – прямо как тот прожектор, нависавший над ними с Лун Анем на первой постановке.

Теперь у него появилось время подумать обо всем, что случилось. Очень удобно и комфортно было считать, что он потерял сознание из-за усталости и голода. Проблема заключалась в том, что он в тот момент совершенно не хотел есть, а про усталость и говорить нечего – у Ван Цина всегда было полно энергии, девать некуда. Куан Ли писала ему в WeChat, чтобы спросить, как он себя чувствует, ругала за низкое давление. Да оно у него всю жизнь было низким. Он бы и не знал об этом, если бы Куан Ли его при каждом удобном случае не мерила. Казалось, все вокруг просто ухватились за эту спасительную ниточку, чтобы не думать о другом.

Чтобы не копаться в причинах, у которых не было объяснений.

Ван Цин прижался лбом к прохладному стеклу и глубоко вдохнул. В груди продолжало сжиматься. Он и рад был бы не помнить, какая боль растекалась от солнечного сплетения по всему телу в момент, когда он отключился, но его память, на которую все постоянно сетовали, в этот раз оказалась отменной. Он помнил каждый свой вдох, ввергавший все его естество в настоящую агонию.

Почему это случилось именно в момент постановки? Чьи голоса он слышал? Это был спор. Двое кричали друг на друга, и Ван Цину казалось, что он сам ощущает эти сокрушительные эмоции: обиду, недоверие, злость, горечь. Столько горечи…

«Пойдем со мной к Старейшинам».

Телефон в руке коротко провибрировал. Ван Цин специально поставил его на беззвучный, чтобы не будить Юйлань, – ему часто кто-то писал по ночам. Он открыл WeChat и так и застыл, глядя на экран.

«Как ты себя чувствуешь?»

Он несколько раз перепроверил, хотя отправитель был подписан. Лун Ань. Ему писал Лун Ань. Он и сам десятки раз за этот вечер набирал ему сообщение и не отправлял, потому что не знал, с чего начать разговор. Третий час ночи. Ему тоже не спится?

Ван Цин уже собрался напечатать ответ, но пальцы словно сами перелистнули на журнал вызовов. И вот он уже слушал гудок, поднеся телефон к уху.

Лун Ань взял трубку сразу.

– Ван Цин.

От его голоса внутри будто стянулся узел, который тут же и ослаб, разлив по телу приятное тепло. Ван Цин даже не представлял, насколько был напряжен, пока не почувствовал это. Он уперся рукой в подоконник и длинно выдохнул.

– Лун Ань.

– Я разбудил тебя сообщением?

– Нет, я не спал, – Ван Цин поднял взгляд на висевшую в небе безмолвную луну. Хотел рассмеяться, но получилось только улыбнуться. Ему вдруг показалось, что он слышит на другом конце связи собственный веселый голос: – Лун Ань? Это… Ты что, смотришь мое видео?

Голос оборвался. Ван Цин теперь улавливал только дыхание Лун Аня, а потом и его тихое «угу», которое означало «да».

– А какое? – Ван Цин взобрался на высокий подоконник. Возвращаться в кровать не хотелось, а у оконного стекла было прохладно.

– Как ты себя чувствуешь? – вместо ответа спросил Лун Ань.

– Ох уж эта твоя привычка задавать вопросы, игнорируя мои, – проворчал Ван Цин. – Все… нормально. Я в порядке. А ты?

– Я не падал в обморок.

– Лун Ань, это не ответ.

– Тоже в порядке.

Ван Цин прижался затылком к стене. Они все теперь будут игнорировать правду? И даже Лун Ань?

– Ты врешь, – послышалось в трубке.

Первый и единственный человек, который осмелился сказать ему об этом прямо. Ван Цин вздохнул и вытянул ноги, упираясь пятками в противоположную стенку оконного проема.