Тысяча и одна бомба

Почти целый час Гарри испытывал непривычные ему угрызения совести: все эти дни он крыл разведчиков всеми бранными словами, которые знал. А Джо и Джон оказались на редкость порядочными ребятами. В обмен на первое донесение посла-сержанта о местонахождении "Аиды" они прислали обещанный чек на десять тысяч и пухлый пакет с инструкциями. Бумаги Пулькин читать не стал. Он растерянно вертел чек и думал, как лучше разместить капитал. Но у Ли был твердый характер, и Гарри пришлось выкатывать из гаража черный "кадиллак". Через час с небольшим Ли стала обладательницей роскошной норковой шубки... - Пять тысяч кошке под хвост! - сердито сказал посол, пощупав нежный мех. Гарри не хотел признаться даже себе самому, что уважительная шумиха в модном мага-зине, откровенно завистливые и восторженные взгляды мужчин, останавливавшихся при виде Ли, две-три фотовспышки бродячих репортеров привели его в хорошее настроение. "Все-таки послом быть много лучше, чем служить у атташе,- подумал Гарри.-Почета больше, забот меньше", Но вслух он сказал другое: - Ли, если с кем-нибудь спутаешься - спущу шкуру вместе с шубой... - Дурачок, я же тебя люблю,- заверила Ли и в доказательство тут же выкинула еще пятьсот монет на запонки с блестящими камешками. Запонки Гарри понравились, но на всякий случай разговор о любви он решил не продолжать: в кармане остава-лось всего лишь четыре с половиной тысячи. Вечером в постели молодые люди приступили к изучению инструкций, полученных из-за океана. Отпечатанные на плотной вощеной бумаге, украшенные разноцветными грифами "секретно", "строго секретно", "совершенно секретно", "невероятно секретно", они внушали уважение. Просмотрев бумаги, Ли приподнялась на локте и вни-мательно посмотрела на Гарри, Посол-сержант безмятежно сопел, рассматривая потолок. - Ты что? - спросил он, почувствовав взгляд девушки. - Здесь есть красивая грамота о тебе. Ее подписал сам президент! Я тебя обожаю! И каждый месяц ты теперь будешь получать по пять тысяч!.. - Что! - Гарри уселся, скинув одеяло.- Ты что - обалдела? Пять тысяч! - И еще три на представительство! На банкеты, приемы, ужины! - Они с ума сошли! - заволновался посол.- Я же не идиот, чтоб швырять такие деньги на выпивку!.. - Гарри, в таких делах нельзя быть мелочным,- рассердилась Ли.- Это тебе не торговля мылом. Это политика! Ты знаешь, что такое политика? - Никто не знает, что такое политика... - Возможно! Но все-таки политика - это тебе не мыло! - Я торговал оптом, а не в розницу! - Не имеет значения! Вот слушай, тут написано, что ты должен делать: "...Высоко нести достоинство самой могущественной державы мира, представлять идеалы свободы и демократии, являться образцом гражданина..." - За пять тысяч можно быть образцом,- согласился Гарри.- Но все-таки что они от меня хотят? Ли принялась шелестеть бумагами. Через некоторое время она сказала: - Прежде всего, они требуют, чтобы нам вернули "Аиду". Эта штука является основной государственной тайной. Она - база нашего могущества... - Какого же черта они швыряют где попало эту базу! - Гарри по-турецки уселся на кровати и уставился на Ли. - Ты несправедлив! - возразила ближайшая советница посла.- Мы всегда в жизни теряем не там, где хотим! Если бы мы теряли, где хотели, то всегда бы находили! Я, помню, раз потеряла сумочку. Ни у кого такой не было. Черная, из кожи, под настоящего крокодила. А ручка пле-теная... Неделю ревела... - Сравнила - "Аиду" с сумочкой! - Кому что! Все эти бомбы, по мне, не стоят тюбика губной помады! От помады толк есть, а от них какой прок?.. Пулькин не знал, какой прок от водородных бомб, и поэтому промолчал. Вообще с Ли было трудно спорить, Она была не лишена здравого смысла. В самом деле, какая ему польза от бомб? А одна "Аида" стоит, наверное, не меньше десятка составов с мылом самого лучшего качества. А десяток составов - это же начало торговли во всей Европе! Посол потянулся, дернул шнурок выключателя, свет в спальне погас. Всю ночь Пулькину снились железнодорожные склады, набитые мылом, зубной пастой, кремом-пуф и прочим ходовым товаром... В девять утра Гарри поехал в генеральный штаб. Поставив машину у главного подъезда, посол направился в здание. Едва он отошел от автомобиля, как солдат, охранявший вход,окликнул: - Здесь стоянки нет! Уберите машину. - Помалкивай, парень,- оборвал Гарри.- Мне можно. Я с твоим фельдмаршалом на короткой ноге... Гарри важно прошел мимо опешившего часового. В вестибюле его встретил вежливый швейцар в какой-то странной полувоенной форме, расшитой золотыми шнурами. - Доброе утро! - подобострастно согнулся швейцар в поклоне. - Привет. Я к фельдмаршалу. - Господин фельдмаршал приезжают в одиннадцать. У нас еще никого нет. Слишком рано. - Рано? - удивился посол-сержант, посмотрев на часы.- Ровно девять десять. Вот лентяи! Пора заниматься бизнесом, а они еще валяются в постелях... - Да, у нас старые порядки,- вежливо согласился швейцар.- Будете ожидать? - Буду,- ответил Гарри и уселся на диван, стоявший в холле.- Скажи-ка, старина, может, я могу решить вопрос и без фельдмаршала? Уж очень он у вас надутый-Старый швейцар огляделся по сторонам. Убедившись, что в холле не было ни души, приосанился. - Изложите, в чем суть. Если в моей компетенции... - Несколько дней назад наши ребята случайно кинули на вас водородную бомбу "Аида". Это у нее такое имя. Редкая штука. Стоит кучу денег... Гарри поднял руки, показывая, какую кучу денег стоит бомба. Глаза у швейцара стали круглыми, как у совы. Но сержант, исполнявший дипломатические обязанности, не обратил на это никакого внимания. - Так вот,-продолжал он,-ваши быстро прибрали ее к рукам... - А она что - не взорвалась? - наконец выдавил старик. Забывшись, он тоже спустился на диван. - Шутник ты, я посмотрю. Если бы "Аида" подала голос, мы бы с тобой уже болтали со святым Петром. - Бог мой! И чего вы еще хотите? - Как это чего? Поиграли - и хватит. Возвращайте "Аиду". Мне приказано договориться, когда и где я могу получить эту штуку. В мрачном холле генерального штаба, где, словно застывшая шеренга солдат, стояли массивные колонны дикого камня, было пустынно и гулко. Где-то далеко в недрах штаба совсем по-домашнему выл пылесос. Наверное, спешила окончить работу уборщица. У входа мерно поскрипывали ботинки часового. Швейцар, прищурив глаза, испытующе посмотрел на иноземца и, решившись, проговорил: - Меня, конечно, могут выгнать, но я так скажу... Простите меня, старика, но вы плохо знаете наших военных. А я их повидал за полвека тыщи. Не видать вам вашей "Аиды" или как там ее... не видать вам, как своих ушей... - При чем тут уши? - настороженно спросил Гарри, Беспечное утреннее настроение вдруг исчезло. Помрачневший старик в этом дурацком раззолоченном мундире напомнил мудрого нахохлившегося библейского царя Соломона, которого Пулькин видел как-то в одном из фильмов... - А у меня внуку шесть лет исполнилось, младшему...- задумчиво говорил швейцар.- В войну играть любит. Только и знает - танки, бомбы... Если в руки наших военных попала водородная бомба, они не успокоятся, пока ее не взорвут... - А кто разрешит? - взволнованно сказал Пулькин. - А они и не будут спрашивать. Они никогда не спрашивали, а потом подписывали капитуляции. Стратегия...