Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Ведь ты сюда прибыл, – продолжал царь Фахфур, – непременно по какому-нибудь делу, и все, что тебе надо, я готов сделать для тебя.

– Поистине, о царь, – отвечал Сейф-Эль-Мулук, – дело мое удивительное, и заключается оно вот в чем: я влюбился в портрет Бедеи-Эль-Джемаль.

Услыхав это, царь китайский заплакал из сострадания к нему и сказал:

– И чего же ты хочешь теперь, о Сейф-Эль-Мулук?

– Я хотел бы, – отвечал ему Сейф-Эль-Мулук, – чтобы ты призвал ко мне всех путешественников, странников и всех разъезжающих по разным странам, для того чтобы я мог расспросить у них об оригинале этого портрета. Почем знать, может быть, кто-нибудь из них даст мне необходимые сведения.

Вследствие этого царь Фахфур-Шах разослал своих царедворцев и приказал им привести всех путешественников и странников, бывших в Китае. Таких людей собрали. Их оказалось очень много, и все они явились к царю Фахфур-Шаху. Царь Сейф-Эль-Мулук стал расспрашивать их о городе Бабиле и о саде Ирема, но никто не мог ответить ему на это, что очень смутило царя Сейф-Эль-Мулука. Наконец, один из капитанов кораблей сказал:

– О царь, если тебе хочется узнать об этом городе и о саде Ирема, то спроси на островах, принадлежащих Индии.

Сейф-Эль-Мулук приказал готовить корабли к плаванию, и их снабдили водою, продовольствием и всем, что надо. После чего Сейф-Эль-Мулук, простившись с Фахфур- Шахом, сел с визирем Саэдом на корабль, и они вышли в море, и плыли благополучно в продолжение четырех месяцев. Но однажды поднялся ветер, волны понеслись на них со всех сторон, дождь полил как из ведра, и море рассвирепело. Корабли разбивались один о другой и разбились все, как разбились и мелкие суда, за исключением одного, на котором плыл Сейф-Эль-Мулук с несколькими из своих мамелюков. Затем Господь (да святится имя Его) успокоил ветер, солнце взошло, и Сейф-Эль-Мулук, открыв глаза, увидал, что на море нет ни единого корабля и что, кроме неба и воды и их маленького судна, ничего кругом нет.

– Да где же корабли и суда, и где же брат мой Саэд? – вскричал Сейф-Эль-Мулук.

– О царь веков! – отвечали ему мамелюки, – нет ни кораблей, ни людей, плывших на них. Все потонули и послужили пищей для рыб.

Сейф-Эль-Мулук вскричал:

– Сила и власть в руках Бога Великого, Всемогущего!

Он стал бить себя в лицо и от отчаяния хотел броситься в море, но мамелюки удержали его.

– Полно, царь, – говорили они, – что же из этого вышло бы хорошего? Ты сам захотел отправиться, а если бы послушался отца, то ничего бы и не было. Но все, что случилось, было определено судьбой, и от нее никто не уйдет. Ведь астрологи при твоем рождении сказали твоему отцу, что все это случится, и теперь нам надо только запастись терпением и ждать, когда Господь избавит нас от бедствия.

– Сила и власть в руках Бога великого, Всемогущего! – повторил Сейф-Эль-Мулук. – От того, что определено Господом (да святится имя Его!), человеку никуда не уйти.

Он вздохнул и прочел следующие стихи:

Смущен я, сострадательно клянусь,
Тем, без сомнения, что приключилось.
Ведь беспокойство овладело мною,
Которое из неизвестных мне
Источников здесь появилось.
Я буду терпелив, чтоб знали люди,
Что выношу с терпением я страданья,
Которых горечь выше всякой меры,
Алоэ горечь даже превосходит.
Алоэ горечь не имеет сходства
С громадностью терпенья моего,
Так как я выносил спокойно муки,
Которые гораздо горячее
Жаровни с раскаленными углями.
И не имею никакой поддержки
При настоящем положении.
Но все дела мои я поручаю
Событий Раздавателю всем людям.

Он погрузился в пучину горя, и слезы, как потоки от дождя, текли по его щекам. После этого он заснул и, проснувшись, попросил поесть. Когда он насытился, кушанья были убраны, а судно между тем шло, но куда – они сами не знали. Так ветер и волны несли их долгое время, и, наконец, у них не стало ни провизии, ни воды, и они терпели и голод, и жажду, и страшную тревогу. Но вдруг издали они увидали остров, на который их несло ветром. Пристав к берегу, они привязали свое судно и, оставив на нем одного человека, сами все вышли. На острове они нашли всевозможные плоды и потому сейчас же утолили свой голод. Вскоре они увидали между деревьями какого-то человека весьма странной наружности, с продолговатым лицом, белой бородой и белым телом. Человек этот окрикнул одного из мамелюков по имени и сказал ему:

– Не ешь этих плодов, потому что они не зрелые. Подойди ко мне, я дам тебе хороших.