Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И принцесса оставалась в таком болезненном состоянии много дней, и никто не мог понять или объяснить причину.

И вот однажды, когда прекрасная Аманда с ее пылающим сердцем была еще более погружена в меланхолию, чем когда-либо, служанки повели ее, чтобы развеять, в сад. Однако там, куда бы ни падал взгляд ее, Аманда видела только лицо своего возлюбленного: розы показывали цвет его щек, жасмин намекал на запах его одежд, покачивающийся кипарис — на его гибкий стан, а нарциссы — на его глаза. И когда она глядела на шипы роз, ей мерещились его ресницы, и она прижимала их к своему сердцу.

Однако вскоре приятная свежесть этого сада заставила ее увядшее сердце снова зазеленеть, а свежая вода, которую ее уговорили попить, уменьшила сухость мозга. И ее прислужницы, молодые девушки равного с нею возраста, сели вокруг красавицы и стали тихонько напевать строки газели[150] в печальной манере и неспешном ритме.

И после этого, увидав, что их госпожа немного оживилась, самая близкая к ней служанка подошла к ней и сказала:

— О госпожа наша Аманда, знай, что несколько дней назад в наших краях объявился играющий на флейте юноша. Он приехал из благородных земель хазарейцев[151], и его мелодичный голос возвращает улетевшую птицу разума в свое гнездо, и он останавливает текущую воду и летящую ласточку. И этот царский отрок прекрасен, кровь с молоком, и его зовут Жасмин. И воистину, лилия и роза меркнут в его присутствии. Его талия — качающийся кипарис, лицо — распустившийся тюльпан, волосы с фиолетовым отливом, пахнущие мускусом, кажутся отражением тысячи темных ночей, цвет лица его янтарный, ресницы напоминают изогнутые стрелы, глаза — нарциссы, а губы его похожи на две прелестные фисташки. Что до его лба, то ему неловко за свое сияние перед полной луною, у которой он позаимствовал оттенки, а его рот с твердыми зубами и розовым языком изрекает медоточивую речь, заставляющую забыть о сахарном тростнике. Вот таков он, блистательный и дерзкий, кумир обожателей и поклонников! — Затем она добавила, в то время как принцесса была вне себя от радости: — И этому царственному флейтисту пришлось проворно и скоро, подобно утреннему ветерку, пересечь горы и равнины, чтобы добраться из своей страны до наших гор, и он перебрался через бескрайние реки, на водах которых даже лебеди не чувствуют себя в безопасности и от одного вида которых у болотных уток голова идет кругом. И если он преодолел столько трудностей, чтобы добраться сюда, то это потому, что его вело скрытое желание. И никакие иные желания, кроме любви, не смогли бы заставить юного принца пройти такие испытания.

И, сказав это, юная любимица принцессы Аманды замолчала, наблюдая, как ее речь подействует на ее хозяйку. И тут внезапно дочь царя Акбара встала, счастливая и трепетная. И лицо ее осветилось внутренним светом, и с глаз ее спала поволока. И от всей ее таинственной болезни, которую не смог понять ни один врач, не осталось и следа, простые слова молодой служанки, заговорившей о любви, заставили ее развеяться как дым.

И принцесса Аманда быстро, как лань, вернулась во дворец в сопровождении своей любимицы. И она взяла калям своей радости и бумагу союза влюбленных и написала принцу Жасмину, юному похитителю ее разума, благословенному юноше, которого она видела во сне глазами души своей, письмо, словно летящее на белых крыльях: «После хвалы Тому, Кто создал всех существ, обитающих в саду красоты, не терпится сказать.

Да здравствует роза, заставляющая петь влюбленного соловья!

Когда я услышала о красоте твоей, сердце мое выпрыгнуло из груди!

Когда мне явилось во сне твое дивное лицо, сердце мое позабыло отца моего и мать мою, и братья стали мне чужими, — что мне до семьи, когда я сама не своя!

Красота твоя подхватила меня, подобно стремительному потоку, стрелы ресниц твоих пронзили сердце!

О! Приди! Яви мне свою прекрасную стать наяву, чтобы я могла увидеть ее собственными глазами, ибо тот, кто отмечен знаками любви, должен знать, что истинный путь — путь сердца! И знай также, что ты вода и глина самого существа моего, розы моей постели превратились в шипы, печать молчания на губах моих, и я потеряла беспечность свою!»

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ТЫСЯЧНАЯ НОЧЬ

она сказала:

И печать молчания на губах моих, и я потеряла беспечность свою!

Она сложила крылья письма своего, сбрызнула его каплей чистого мускуса и протянула своей любимице. И девушка взяла его, поднесла к губам и ко лбу, приложила к сердцу и полетела, как голубь, в лес, где принц Жасмин играл на своей флейте. И она нашла его сидящим под кипарисом, рядом со своей флейтой, и напевающим такие строки газели:

Что скажу я, когда увижу любимую?
Она как облако, как молния,
Как ртуть, как волнующийся океан.
И когда ночь одиночества закончится,
Мы воссоединимся, как лебедь и река.