Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И рыбак, взяв малыша, сказал над ним:

— Бисмиллах Рахмани Рахим![12]

И, держа его в объятиях, он пошел прочь и по дороге думал: «Разве бывают дети, даже тридцатидневные, а не такие, как этот, которые умеют говорить и рассказывать истории? Их нет даже среди самых удивительных сынов ифритов». Затем, чтобы получить ясное представление по этому вопросу, он обратился к запеленатому ребенку, которого нес на руках, и сказал ему:

— Давай, дитя мое, поговори со мной немного, чтобы я увидел и убедился, сегодня ли будет день моей смерти!

Однако ребенок, услышав громкий голос рыбака, испугался, лицо и внутренности его сжались от страха, и он сделал то же, что и все малые дети, а именно скорчил ужасную гримасу, заорал и обмочился. И когда рыбак, весь мокрый и злой, пришел к жене своей, он сказал ей:

— Вот, я принес этого ребенка! Да сохранит меня Аллах! Все, что умеет этот сучоныш, — это плакать и мочиться! Посмотри, как он меня изгадил!

Но жена ответила:

— Тебе не стоит думать об этом. Молись пророку, о муж мой, и делай, что я тебе говорю! Иди и без промедления отнеси это дитя к султану. И ты увидишь, умеет он говорить или нет. Только попроси для него три подушки, и положи их посреди залы, и поддержи его этими подушками, положив ему одну с правой стороны, одну с левой и одну за спину. И молись пророку!

И он ответил:

— Да пребудет над ним мир и молитва!

А потом он пошел, неся новорожденного на руках, разыскивать султана с визирем.

Когда визирь увидел приближающегося рыбака с запеленатым младенцем на руках, он рассмеялся и сказал:

— Это то самое дитя?

И рыбак ответил:

— Да.

И визирь повернулся к ребенку и сказал ему голосом, каким принято говорить с малышами:

— Дитя мое!

Но ребенок, вместо того чтобы заговорить, скорчил гримасу и начал плакать:

— Уа! Уа!

И очень довольный визирь пошел к султану и сказал ему:

— Я говорил с ребенком, но он не отвечал мне, а только плакал: «Уа! Уа!» Вот и конец жизни рыбака. Но доказательства этого должны быть сделаны только перед собранием визирей, эмиров и знатных особ, и я прочту им условия договора, который мы заключили с рыбаком, а после мы убьем его. И тогда ты сможешь возрадоваться с красавицей, и никто не будет иметь права сказать что-либо на твой счет.

И султан ответил:

— Именно так, о визирь!

И оба вошли в залу, где были собраны эмиры и чиновники. И туда привели рыбака, и визирь прочитал перед ними подписанный договор и сказал:

— Теперь, о рыбак, принеси дитя, которое будет говорить с нами!

И рыбак ответил:

— Пусть мне сначала дадут три подушки, и тогда ребенок заговорит!

И ему принесли три подушки, и рыбак положил ребенка на середину залы и подпер его тремя подушками.

И султан спросил у рыбака:

— Это тот самый ребенок, который поведает нам историю, лживую от начала и до конца?

Но прежде чем рыбак успел ответить, дитя вдруг сказало:

— Прежде всего приветствую тебя, о султан!

И визири, и эмиры, и все остальные изумились, услышав младенца. И визирь, ошеломленный так же, как и его помощники, вернул ребенку его приветствие и сказал ему:

— Расскажи нам, о мудрый, историю, которая вся — вранье!

И ребенок ответил ему:

— А вот! Однажды, когда я был еще совсем юн, я шел по полю в жару и встретил продавца арбузов, и, поскольку было жарко и мне очень хотелось пить, я купил арбуз за золотой динар. И я взял арбуз и отрезал от него изрядный кусок, который затем съел, и это меня слегка освежило. Потом я заглянул внутрь арбуза и увидел там город с крепостью. Тогда не раздумывая я поднял одну ногу, потом другую и вошел в арбуз. И я принялся бродить там, оглядывая магазины, дома и жителей арбузного города. И я продолжал идти так, пока не добрался до полей. И тут я увидел финиковую рощу, в которой было множество финиковых пальм, и каждая была высотой с мачту корабля. И поскольку душа моя страстно возжелала этих фиников и словно толкала меня к ним, я не смог устоять перед этим искушением и взобрался на финиковую пальму, чтобы сорвать два, три или четыре финика и съесть их. Однако я нашел на финиковой пальме феллахов, которые сеяли на ней пшеницу и срезали колосья, а другие феллахи их обмолачивали. А я, пройдя еще немного по финиковой пальме, встретил какого-то человека, который разбивал яйца на поле, и, присмотревшись повнимательнее, я увидел, что из всех разбитых яиц выходили маленькие цыплята. И петушки отходили в одну сторону, а курочки — в другую.

А я стоял и дивился, как быстро они росли, — прямо на глазах. И тогда я свел вместе петушков и молодых курочек и, оставив их наслаждаться друг другом, перешел на другую ветку финиковой пальмы. И там я встретил осла, который нес пирожные с обсыпкой из кунжута, и, поскольку душа моя возжаждала этих кунжутных пирожных, я взял одно из них и проглотил его в два-три укуса. И, съев его, я поднял глаза и снова оказался в арбузе. А потом арбуз замкнулся и снова стал целым, каким и был до этого. Вот какую историю я должен был вам рассказать.

Услышав эти слова новорожденного, султан сказал ему: