Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И вот по возвращении во дворец аль-Рашид поспешил отпустить на свободу своего великого визиря, чтобы выразить ему сожаление по поводу случившегося, и вернул ему прежнее свое доверие. Потом, рассказав ему все о своем путешествии, он прибавил:

— И теперь, о Джафар, скажи мне, что я должен сделать, чтобы вознаградить Абулькассема за его прекрасный прием. Ты знаешь, что признательность царей должна соответствовать испытанному ими удовольствию. Если я удовольствуюсь тем, что пошлю великодушному Абулькассему все, что только есть самого редкого и драгоценного в моей сокровищнице, это будет ничто в сравнении с тем, чем обладает он сам. Как же мне стать выше его по щедрости?

И Джафар ответил:

— О эмир правоверных, единственное средство, которое находится в твоем распоряжении, чтобы отплатить долг гостеприимства, — это назначить Абулькассема царем Басры!

И аль-Рашид сказал:

— Ты сказал правду, о визирь мой, это лучшее средство расквитаться с Абулькассемом. И ты отправишься тотчас же в Басру и вручишь ему грамоту о его назначении, потом приведешь его сюда, чтобы мы могли отпраздновать это в нашем дворце.

И Джафар ответил:

— Слушаю и повинуюсь! — и без промедления уехал в Басру.

И аль-Рашид пошел к Сетт Зобейде, в покои ее, и передал молодую девушку и деревцо с павлином, оставив себе только кубок. И Зобейда нашла молодую девушку очаровательной и сказала, улыбаясь, своему супругу, что она принимает ее с еще большим удовольствием, чем все остальные подарки. Потом она попросила его рассказать обо всех подробностях этого удивительного путешествия.

Что же касается Джафара, то он не замедлил вернуться из Басры вместе с Абулькассемом, которого он поставил в известность относительно всего, что произошло, и сообщил ему, кто был гость, которого он принимал в своем доме. И когда молодой человек вступил в тронную залу, халиф поднялся в его честь, приблизился к нему, улыбаясь, и обнял его как сына. И он пожелал пройти вместе с ним в хаммам — честь, которой он не оказывал еще никому со времени восшествия своего на престол. И после принятия ванны, в то время как им подавали шербеты, и прохладительные напитки, и фрукты, к ним вошла рабыня-певица, только что прибывшая во дворец.

И Абулькассем, лишь только увидел лицо юной рабыни, испустил громкий крик и упал без чувств. И аль-Рашид, поспешив к нему на помощь, принял его на свои руки и мало-помалу привел его в чувство.

И вот оказалось, что молодая певица и была фавориткой каирского султана, которую рыбак вытащил из вод Нила и продал торговцу невольниками. И этот торговец долгое время скрывал ее в своем гареме, а затем отвез ее в Багдад и здесь продал супруге эмира правоверных.

И таким образом Абулькассем, сделавшись царем Басры, нашел вновь свою возлюбленную и жил с нею в радости, пока не пришла разрушительница всех наслаждений, непреклонная строительница могил — смерть.

— Но я не думаю, о царь, — продолжала Шахерезада, — чтобы эта история была столь удивительна и назидательна, как запутанная история привлекательного незаконнорожденного.

И царь Шахрияр, насупив брови, спросил:

— О каком это незаконнорожденном хочешь ты говорить, Шахерезада?

И дочь визиря отвечала:

— Как раз о том, о царь, о полной превратностей жизни которого я хочу тебе рассказать!

И она сказала: