Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Должно быть, я произнес эти слова, сопровождая их вздохами, таким печальным голосом, что старец не захотел настаивать и упрашивать меня. Он тотчас же переменил разговор, переведя его на вопросы о продаже и закупке моих сластей; затем, прощаясь со мною, он вынул из своего кошелька десять золотых динаров, которые он с большой деликатностью вложил мне в руку, и обнял меня, как отец обнимает сына.

В эту минуту Шахерезада заметила, что восходит утренняя заря, и с присущей ей скромностью умолкла.

Когда же наступила

ВОСЕМЬСОТ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И затем, прощаясь со мною, он вынул из своего кошелька десять золотых динаров, которые он с большой деликатностью вложил мне в руку, и обнял меня, как отец обнимает сына.

А я благодарил в душе этого почтенного шейха, щедрость которого была особенно дорога мне в моем бедственном положении, и думал о том, что самые знатные господа, которым я обыкновенно предлагал свой ивовый лоток, никогда не давали мне и сотой части того, что я только что получил из этой руки, и я не позабыл поцеловать ее с почтением и благодарностью. И на следующий день, хотя и не вполне уверенный в намерениях моего благодетеля, я снова отправился на базар. И он, заметив меня, сделал мне знак подойти и взял немного ладана с моего лотка. Затем он усадил меня рядом с собою и после нескольких вопросов и ответов с таким участием попросил меня рассказать ему мою историю, что на этот раз я не мог отказаться, не обидев его. Таким образом рассказал я ему, кто я такой и что со мною приключилось, ничего не скрывая. И после того как я закончил свою исповедь, он сказал мне с сильным волнением в голосе:

— О сын мой, во мне ты найдешь отца, более богатого, чем Абдельазиз, — да заслужит он милость Аллаха! — и который будет любить тебя не менее его! И так как у меня нет ни детей, ни надежды иметь их, то я усыновляю тебя, о сын мой! А теперь верни душе своей спокойствие и глазам своим уверенность, ибо, если пожелает Аллах, ты забудешь со мной все свои прежние несчастья!

И, проговорив это, он обнял и прижал меня к сердцу своему.

Затем он заставил меня бросить мой ивовый лоток со всем его содержимым, запер свою лавку и, взяв меня за руку, повел в свой дом, где он сказал мне:

— Завтра мы отправимся в Басру, твой родной город, где я отныне буду жить с тобой, о дитя мое!

И действительно, на следующий день мы отправились в Басру, мой родной город, и прибыли туда без всяких приключений — благодарение Аллаху! И все, кто встречал и узнавал меня, радовались, что я сделался приемным сыном такого богатого купца.

Что же до меня, о господин мой, то я думаю, нечего говорить тебе, что я старался всеми силами души и тела угождать моему старику. И он был очарован моей предупредительностью и часто говорил мне:

— Абулькассем, какой благословенный день для меня — день нашей встречи в Багдаде! Как великодушна судьба моя, поставившая тебя на моем пути, о дитя мое! И как достоин ты моей любви, моего доверия и того, что я делаю для тебя и намерен еще сделать для твоей будущности!

А меня так трогали чувства, которые он выказывал мне, что, несмотря на разницу в летах, я искренно полюбил его и рад был делать все, что могло доставить ему удовольствие. Так, например, вместо того чтобы идти развлекаться с молодыми людьми моего возраста, я оставался с ним, не желая опечалить его.

И вот по истечении года покровитель мой по воле Аллаха заболел, и болезнь его приняла такие размеры, что все врачи потеряли надежду на его излечение. И тогда позвал он меня к себе и сказал мне:

— Благословение да будет над тобой, о сын мой Абулькассем. Ты давал мне счастье в течение целого года, тогда как большинство людей едва ли найдет один счастливый день в своей жизни. И вот пришла пора, прежде чем разлучница станет у изголовья моего, уплатить тебе долги мои. Знай же, сын мой, что я должен открыть тебе тайну, обладание которой сделает тебя богаче всех царей земли. Если бы у меня действительно не было ничего, кроме этого дома со всеми заключенными в нем богатствами, я считал бы, что оставляю тебе слишком незначительное состояние; но все богатства, которые мне удалось скопить в течение моей жизни, покажутся ничтожными в сравнении с сокровищем, которое я хочу открыть тебе. Не скажу тебе, когда, кем и каким способом было доставлено это сокровище в наш дом, ибо сам не знаю этого.

Знаю я только то, что дед мой, умирая, открыл его отцу моему, который за несколько дней до смерти также доверил его мне!

И, сказав это, старик нагнулся над ухом моим, в то время как я плакал, сознавая, что жизнь уходит от него, и сообщил мне, в каком месте дома находится это сокровище. Затем он уверил меня, что, какие бы богатства я ни нарисовал себе в своем воображении, я найду их еще более значительными, чем представлял себе. И он прибавил:

— И вот, о сын мой, ты становишься полновластным хозяином всего этого! Да будет же рука твоя широко раскрыта без боязни истощить когда-либо то, что не имеет конца! Будь счастлив! Уассалам!