Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— О госпожа моя, только мой сын может вывести вас из затруднения, клянусь тебе в том моей жизнью. Постарайся добиться его освобождения, и он сумеет найти средство, чтобы отдать прекрасную Жасмин в руки нашего молодого господина, сына твоего. Ибо ты ведь знаешь, что бедное дитя мое заковано и у него железное кольцо на ногах, на котором вырезано: «Навсегда». И все это за то, что он делал фальшивые монеты.

И мать Разбухшего Пухляка обещала ей покровительство свое.

И в самом деле, в тот же вечер, когда супруг ее, вали, вернулся домой, она после ужина пошла к нему; и притом она приукрасилась и надушилась и приняла самый ласковый вид. И эмир Калед, который был очень добрым человеком, не смог противостоять желанию, которое возбуждало в нем присутствие жены, и захотел взять ее, но она отстранилась от него, говоря:

— Поклянись мне разводом, что ты исполнишь то, о чем я попрошу!

И он поклялся. Тогда она разжалобила его судьбой престарелой матери вора и добилась обещания освободить его. И только после этого она отдалась супругу своему и позволила ему скакать на себе.

И вот на следующее утро эмир Калед после омовений и молитвы явился в тюрьму, где был заключен Ахмед Короста, и спросил его:

— Ну что же, бандит, раскаиваешься ли ты в твоих прежних преступлениях?

Он же ответил:

— Да, я раскаиваюсь, и я объявляю об этом вслух, как чувствую это в сердце!

Тогда вали выпустил его из тюрьмы и привел его к халифу, который был чрезвычайно удивлен, увидав, что он еще жив, и спросил его:

— Как, о бандит, ты разве не умер?

Он ответил:

— Клянусь Аллахом! О эмир правоверных, жизнь преступника крепка на расплату.

Тогда халиф расхохотался и сказал:

— Пусть позовут кузнеца, чтобы он снял с него цепи!

Затем он сказал:

— Поскольку я осведомлен о твоих проделках, то хочу помочь тебе теперь утвердиться в своем раскаянии, и так как никто не знает воров лучше, чем ты, то я назначаю тебя первым начальником стражи в Багдаде.

И халиф тотчас же повелел обнародовать приказ о назначении Ахмеда Коросты первым начальником стражи. Тогда Ахмед Короста облобызал руки халифа и немедленно приступил к исполнению своих обязанностей.

Начал же он с того, что отправился весело отпраздновать свое освобождение и свою новую должность в духан[77], содержимый евреем Авраамом, свидетелем его прежних проделок, и опорожнил два или три старых кувшина своего любимого напитка, великолепного ионийского вина, так что когда мать его пришла к нему, чтобы разъяснить ему, какую благодарность должен он питать отныне к той, которая была причиной его освобождения, к супруге эмира Каледа, матери Разбухшего Пухляка, то нашла его уже полупьяным и забавляющимся тем, что он дергал за бороду еврея, который не осмеливался противиться из почтения к грозной должности первого начальника стражи бывшего вора Ахмеда Коросты.

Ей все же удалось увести его оттуда и по секрету сообщить ему все происшествия, имевшие последствием его освобождение, и она сказала ему, что нужно тотчас же изобрести что-нибудь, чтобы похитить невольницу у Родимого Пятнышка, правителя дворца.

Выслушав эти слова, Ахмед Короста сказал матери свой:

— Дело будет сделано сегодня вечером, ибо нет ничего проще.

И он расстался с ней, чтобы пойти подготовить это дело.

На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что брезжит утро, и скромно умолкла.

А когда настала

ДВЕСТИ ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она продолжила:

Потом он расстался с нею, чтобы пойти подготовить это дело.

Между тем нужно знать, что в эту ночь халиф Гарун аль-Рашид вошел и покои своей супруги; ибо это был первый день месяца, а он аккуратно посвящал ей этот день, чтобы побеседовать с ней о текущих делах и узнать ее мнение обо всех общих и частных вопросах, касающихся его государства. Ибо он имел к ней безграничное доверие и любил ее за неиссякаемую мудрость и красоту ее. Но надо также знать, что халиф имел обыкновение, прежде чем войти в комнату своей супруги, снимать и оставлять в прихожей на особом столике свои четки из чередующихся бусин янтаря и бирюзы, свою прямую саблю с зеленчаковой[78] рукояткой, выложенной рубинами величиной с голубиное яйцо, свою царскую печать и, наконец, маленькую золотую лампу, украшенную драгоценными камнями, которая светила ему во время его тайных ночных осмотров дворца.

Все эти подробности были хорошо известны Ахмеду Коросте. Они-то и послужили ему для выполнения его плана. Дождавшись, чтобы спустилась ночная тьма и рабы погрузились в глубокий сон, он прикрепил свою веревочную лестницу вдоль стены павильона, служившего помещением супруги халифа, взобрался по ней и проскользнул беззвучно, как тень, в прихожую, где в мгновение ока завладел всеми четырьмя драгоценными предметами, и затем поспешил спуститься так же, как взобрался.

Оттуда он направился к дому Родимого Пятнышка и тем же способом пробрался во двор, где без малейшего шума поднял одну из мраморных плит, которыми был вымощен двор, поспешно вырыл под ней яму и зарыл в нее украденные предметы. Затем, вновь приведя все в порядок, он исчез, чтобы вернуться в духан еврея Авраама и продолжать пить.