Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Тогда Ахмед Короста послал за кади, и за вали, и за свидетелями, которые тотчас же составили протокол этого обыска; и все приложили печати к донесению, и сам кади отправился, чтобы самолично вручить его халифу, в то время как стражи удостоверялись в личности Родимого Пятнышка.

Когда халифу вручили три пропавшие вещи, за исключением лампы, и сообщили об отыскании их в доме того, кого он считал своим вернейшим наперсником и приближенным, кого он осыпал милостями и к кому питал безграничное доверие, он оставался в течение часа глубоко безмолвным, потом повернулся к первому начальнику стражи и сказал:

— Повесить его!

Первый начальник стражи тотчас же вышел и приказал возвестить этот приказ по всем улицам Багдада, и он явился в дом Родимого Пятнышка, которого и арестовал, а жен же его и имение в тот же час конфисковал. Имение было передано в казну, а обе женщины должны были быть проданы на рынке как невольницы; но тогда вали, отец Разбухшего Пухляка, заявил, что он берет одну, а именно ту самую невольницу, которую купил Джафар; а первый начальник стражи велел отвести к себе в дом другую, которая оказалась Зобейдой, отличавшейся столь чудным голосом.

Между тем мукаддем Камал был лучшим другом Родимого Пятнышка, и он питал к нему отеческую любовь, ни разу ему не изменившую. И потому хотя он и исполнял публично все ужасные меры суровости, предписанные против Родимого Пятнышка гневом халифа, но в душе своей он поклялся спасти жизнь приемного сына своего и начал с того, что поместил к себе одну из жен его, прекрасную Зобейду, совершенно подавленную несчастьем.

В тот же вечер должно было совершиться повешение Родимого Пятнышка, который находился в цепях в глубине тюрьмы. Но мукаддем Камал бдел над ним. Он пошел к главному тюремщику и сказал ему:

— Сколько заключено у тебя преступников, безвозвратно осужденных быть повешенными на этой неделе?

Он ответил:

— Около сорока приблизительно, без двух или без трех.

Мукаддем Камал сказал:

— Я хочу видеть их всех.

И он осмотрел их всех одного за другим в несколько приемов и наконец выбрал одного из них, который был поразительно похож на Родимое Пятнышко, и сказал тюремному сторожу:

— Этот послужит мне, как некогда животное, принесенное в жертву патриархом, послужило ему вместо сына его Исмаила![79]

И он увел с собой этого арестанта и в назначенный для повешения час сдал его палачу, который тотчас же перед собравшейся на площади громадной толпой, исполнив обычные благочестивые формальности, накинул веревку на шею мнимого Родимого Пятнышка и одним движением вздернул его.

Когда это было исполнено, мукаддем Камал дождался, чтобы стемнело, и, выпустив Родимое Пятнышко из тюрьмы, тайком провел его к себе. И тогда только сообщил он ему обо всем, что для него сделал, и сказал ему:

— Но ради Аллаха, о сын мой, как позволил ты себе соблазниться этими драгоценными предметами, ты, которому халиф оказывал полное доверие?

При этих словах Родимое Пятнышко упал в обморок от волнения, и когда после долгих стараний был приведен в чувство, то воскликнул:

— Клянусь именем Аллаха и пророка Его, о отец мой, что не имею понятия об этой краже и не знаю ни мотива ее, ни ее исполнителя!

И мукаддем без колебаний поверил ему и воскликнул:

— Рано или поздно, сын мой, виновный будет открыт. Что же касается тебя, то тебе невозможно ни минуты более оставаться в Багдаде, ибо не шутка иметь врагом самого халифа. Итак, я поеду с тобой, оставив в доме своем возле моей жены супругу твою Зобейду, пока Аллах в Своей премудрости не изменит настоящего положения вещей.

Затем, не дав даже времени Родимому Пятнышку проститься с супругой своей Зобейдой, он увел его с собой, говоря:

— Мы идем сейчас же в гавань Аяс на Средиземном море, чтобы оттуда отплыть в Искандарию[80], где ты в спокойствии будешь ожидать дальнейших событий, ибо город Искандария, о сын мой, весьма приятен для жизни и путь к нему зелен и благословен.

И они тотчас же пустились в путь в темноте и скоро были за пределами Багдада. Но у них не было ни верховых, ни вьючных животных, и они уже размышляли, где можно достать их, когда увидели двух евреев — багдадских менял, людей весьма богатых и знакомых халифу. Тогда мукаддем Камал испугался, чтобы они не рассказали халифу, что видели его с живым Родимым Пятнышком. И потому он направился к ним и крикнул им:

— Сойдите со своих мулов!

И евреи, дрожа, сошли со своих мулов, и мукаддем отрубил им головы, взял их деньги и влез на одного из мулов, отдав другого Родимому Пятнышку, и оба продолжили свой путь к морю.