Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И она тотчас же вынула свой кошелек и отсчитала мне пятьсот золотых динаров, потом она взяла кусок материи и пошла своим путем-дорогою. И таким образом я продал ей товар, за который я сам заплатил не более полутораста динаров. И я возблагодарил Подателя за Его благодеяние.

И вот на другой день старуха пришла опять, и спросила у меня другой кусок материи, и заплатила мне за него тоже пятьсот золотых динаров, и удалилась со своей покупкой. И на следующий день она пришла вновь и вновь купила у меня кусок индийской ткани, уплатив мне за нее сполна; и она поступала таким образом, о господин мой султан, день за днем пятнадцать дней, покупая и расплачиваясь с той же правильностью. И на шестнадцатый день она пришла, как обыкновенно, и выбрала новый кусок материи. И она уже собиралась заплатить мне за него, как вдруг заметила, что забыла кошелек, и она сказала мне:

— Йа хавага[15], должно быть, я забыла дома свой кошелек.

И я отвечал:

— Йа ситти, это вовсе не спешно! Если ты пожелаешь принести деньги завтра, да будет благословен твой приход, если же нет, то да будет тоже благословен твой приход!

Но она раскричалась, говоря, что никогда не согласится взять товар, за который она не заплатила, я же, со своей стороны, много раз повторял ей:

— Ты можешь унести его в знак дружбы и симпатии к голове твоей.

И между нами возгорелся спор обоюдного благородства, и она отказывалась, а я желал, чтобы она взяла. Ибо, о господин мой, после того как я получил от нее столько дохода, мне было прилично держаться как можно учтивее по отношению к ней и даже быть готовым в случае надобности отдать ей даром один или два куска материи.

Но наконец она сказала мне:

— Йа хавага, я вижу, что мы никогда не придем к соглашению, если будем так продолжать. И было бы проще всего, если бы ты оказал мне одолжение, пошел вместе со мной в дом мой и получил бы там следуемое за твой товар.

Тогда я, не желая более противоречить ей, встал, запер лавку и последовал за нею.

И мы шли таким образом — она впереди, а я позади в десяти шагах, — пока наконец не прибыли к началу той улицы, на которой находился ее дом. Тогда она остановилась и, вынув из-за пазухи платок, сказала мне:

— Необходимо, чтобы ты дал согласие завязать себе глаза этим платком.

И я, очень удивленный этой странностью, вежливо попросил объяснить мне причину такого предложения.

Тогда она сказала мне:

— Это делается потому, что на этой улице, по которой мы будем проходить, двери домов открыты, а в передних комнатах сидят женщины с открытыми лицами, таким образом, может случиться, что взор твой упадет на одну из них, замужнюю или же еще молодую девушку, и сердце твое может впутаться в любовные дела, и твоя жизнь будет истерзана, ибо в этой части города есть не одно лицо замужней женщины или девушки, столь прекрасное, что оно могло бы соблазнить самого набожного отшельника. И я очень опасаюсь за покой твоего сердца.

Дойдя до этого места в своем рассказе, Шахерезада заметила приближение утра и умолкла, не желая по своей скромности злоупотреблять разрешением царя.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Ибо в этой части города есть не одно лицо замужней женщины или девушки, столь прекрасное, что оно могло бы соблазнить самого набожного отшельника. И я опасаюсь за покой твоего сердца.

И после этих слов ее я подумал: «Клянусь Аллахом, эта старуха очень благоразумна».

И я согласился с ее требованием. Тогда она завязала мне глаза платком, потом взяла меня за руку и пошла со мною; так шли мы, пока не приблизились к дому, в дверь которого она постучала железным кольцом. И ее тотчас же нам отперли изнутри. И лишь только мы вошли в дом, старуха-проводница сняла повязку, и я увидел неожиданно для себя, что нахожусь в жилище, украшенном и обставленном со всей роскошью царских дворцов. И клянусь Аллахом, о господин мой султан, во всю мою жизнь я не видел ничего подобного и даже не воображал, что может быть что-нибудь столь чудесное!

Что же касается старухи, то она попросила меня подождать в той комнате, в которой я находился и которая вела в еще более прекрасную залу с галереей. И, оставив меня одного в этой комнате, из которой я мог видеть все происходящее в другой, она удалилась.