Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Клянусь справедливостью Того, Кто посадил меня повелителем над своими слугами, Которому довольно сказать тварям и вещам: «Да будет!», чтобы они возникли, что, если окажется хоть малейшая ошибка, неверность или колебание в твоем заявлении, я предам тебя самой жестокой смерти!

И человек отвечал:

— Слушаю и повинуюсь!

И султан сказал:

— Привести сюда коня и поставить перед генеалогом!

И когда благородное животное предстало перед ним, генеалог бросил на него только один взгляд, один-единственный, потом он скривил лицо свое, улыбнулся и сказал, поворачиваясь к султану:

— Я видел и знаю.

И султан спросил его:

— Что же ты видел, о человек, и что ты знаешь?

Но в эту минуту Шахерезада заметила, что приближается утро, и скромно приостановила свой рассказ.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И генеалог скривил лицо свое, улыбнулся и сказал, поворачиваясь к султану:

— Я видел и знаю.

И султан спросил его:

— Что же ты видел, о человек, и что ты знаешь? И генеалог отвечал:

— Я видел, о царь времен, что конь этот действительно редкой красоты и великолепной породы; что пропорции его гармоничны и движения его полны благородства; что сила его очень велика и что в действии он идеален; что у него совершенные плечи, гордая шея, высокая холка, что у него стальные ноги, приподнятый, образующий прекрасную дугу хвост, тяжелая грива, густая и падающая до земли; и что касается его головы, то она имеет все отличительные признаки, существенные для головы коня из страны арабов: она широка, не слишком мала и развертывается в верхних своих частях; расстояние между глазами и ушами значительно, глаза расставлены широко, уши же весьма близко одно от другого; и впереди голова выпукла; и глаза прекрасны, как глаза газели; и пространство вокруг глаз без шерсти и остается открытым, и непосредственно возле них кожа черна, тонка и блестяща; и кости щек велики и сухи, и кости челюстей выпуклы; и передняя часть головы книзу быстро суживается и на конце верхней губы сходится почти острием; и ноздри в покое остаются на уровне поверхности лица и заметны лишь в виде узких щелей; и нижняя губа рта шире, чем верхняя; и его уши широки, длинны, тонки и нежно очерчены, точно уши антилопы; наконец, это животное великолепно во всех отношениях. И его караковая масть — царица мастей.

И без всякого сомнения, это животное было бы первым конем на земле и ни в каком отношении нельзя было бы найти ему равного, если бы у него не было одного порока, который только что открыли глаза мои, о царь времен.

Когда султан услышал такое описание коня, которого он так любил, он сначала был чрезвычайно восхищен, в особенности тем, что для этого описания достаточно было только одного небрежного взгляда, брошенного генеалогом на животное. Но когда он услышал, что тот заговорил о пороке, глаза его загорелись, и грудь его стеснилась, и голосом, дрожащим от гнева, он спросил у генеалога:

— Что говоришь ты, окаянный пройдоха?! И о каком недостатке ты болтаешь, говоря об этом дивном животном, последнем отпрыске самой благородной в Аравии породы?!

И генеалог без смущения отвечал:

— Ввиду того что султана раздражают слова раба его, раб не скажет более ни слова.

И султан воскликнул:

— Говори, что хотел ты сказать!

И человек отвечал:

— Я не буду говорить, если султан не предоставит мне свободы!

И султан сказал:

— Говори же и не скрывай ничего!

Тогда он сказал:

— Знай, о царь времен, что этот конь чистой и подлинной породы по его отцу, но только по отцу. Что же касается его матери, то я не смею ничего сказать.

И султан с искаженным лицом закричал:

— Кто же его мать, говори скорее!

И генеалог сказал:

— Клянусь Аллахом, о господин мой, мать этого гордого животного принадлежит к породе совершенно иной, потому что она не кобыла, но самка морского буйвола.

При этих словах генеалога султан разгневался до пределов гнева, вдохнул, потом выдохнул воздух и не мог сначала произнести ни слова, и наконец он закричал:

— О собака генеалогов, твоя смерть предпочтительнее твоей жизни! — И он сделал знак палачу — сажателю на кол, — говоря ему: — Проткни основание вот этого генеалога!

И палач-исполин поднял генеалога на руках и, сажая его основанием на острие, уже был готов опустить его на него всей тяжестью его, как вдруг великий визирь, человек одаренный чувством справедливости, начал умолять царя повременить несколько мгновений с казнью, говоря ему:

— О верховный повелитель мой, этот генеалог выказал, конечно, недостаточный ум и слабое суждение, утверждая, что этот чистокровный конь происходит от матери — самки морского буйвола. И вот чтобы доказать ему, что казнь по заслугам, не лучше ли было бы позвать сюда человека, который привел коня от глав арабских племен. И наш господин султан расспросит его в присутствии этого генеалога и потребует, чтобы он передал нам футляр, содержащий акты о рождении этого коня, свидетельствующие о его породе и его происхождении, ибо мы знаем, что всякий конь благородной породы должен носить привязанный к своей шее футляр, в котором находятся его титулы и его генеалогия.