Тысяча огней

Подошел официант с новой батареей бутылок воды и пива. Жара, за день накопившая силы, яростно обрушилась на нас вечером. Мы никак не могли утолить жажду. Каждый глоток воды мгновенно превращался в капли пота, а минуту спустя нам снова нестерпимо хотелось пить.

— Хотя теперь Чад уже не гигантское море, — продолжал археолог, — но оно остается неплохим водным бассейном площадью двадцать пять тысяч квадратных километров.

«Примерно половина Адриатического моря, пять озер Гарда и почти вся Ломбардия», — мысленно прикинул я.

— В сезон дождей, когда вода в реке и в озере буквально вздымается, Форт-Лами бывает отрезан от всего внешнего мира и становится настоящим островом, окруженным со всех сторон каналами и болотами.

— А когда наступает засуха, воды быстро отступают к озеру, — это вступил в разговор пилот-сириец местной авиакомпании. Хотя он и не может подобно археологу привести точные цифровые данные и совершить экскурсию в историю, зато он отлично знает Чад. В конце каждой недели он отправляется туда на рыбную ловлю, если только ему не приходится «катать» над озером туристов вроде меня, ищущих острых ощущений.

— Любопытно, что пресная дождевая и речная вода, попадая в Чад, не смешивается с соленой водой древнего моря, — снова заговорил археолог. — Она, эта пресная вода, несется кипящими клубками, словно множество маленьких озер в одном громадном. Все пресноводные рыбы, попавшие в озеро из реки, никогда не покидают этих бурлящих клубков — омутов и водоворотов. А немногие уцелевшие морские рыбы (в озере водится даже мифический дюгонь) неизменно живут в зонах соленой воды. Ни те ни другие никогда не переступают этих подвижных, но весьма четких границ.

— Значит, — воскликнул я, — рыбы в озере перемещаются в зависимости от атмосферных условий?

— Конечно, поэтому рыбаки-туземцы волей-неволей становятся кочевниками. Котоко, которых ты видел с воздуха, — говорит Кристиан, — на своих пирогах беспрестанно снуют по реке и озеру в поисках богатых рыбой мест.

— Кочевниками стали не только котоко-рыбакb, но и котоко-скотоводы, — добавляет археолог. — На берегах Чада растительность весьма чахлая, а вот на воде покачиваются острова из папируса и других тростников и трав. А это отличные естественные пастбища для скота.

Крепкой опорой для плавающих островов служат сплетенные корни папируса и разных трав. Берега озера, повторяю, бедны растительностью, и голодным животным ничего другого не остается, кроме как вплавь добираться до этих пастбищ-островков. А так как островки эти перемещаются по воле ветра и никто не знает, где они остановятся, туземцы-котоко вместе со стадом беспрестанно кочуют по озеру. Мужчины обеспечивают переправу, а женщины, дети и старики вместе со всей домашней утварью, одеждой и оружием «путешествуют» на спинах самых крепких буйволов. Выносливые животные способны проплыть не один десяток километров, неся на спине тяжелый груз. У них очень длинные, загнутые книзу полые рога. Эти своеобразные поплавки позволяют буйволам держать над водой рот и ноздри, что весьма облегчает им длительные, многодневные проплывы. Ведь совсем не так просто отыскать на озере хорошее пастбище. Нередко остров оказывается всего лишь непрочным сплетением трав. Порой эти поиски становятся поистине драматическими: любая переправа может вылиться в трагедию…

Тут в беседу вступили другие члены нашей компании, и так за рассказами и воспоминаниями мы провели вместе весь вечер. Я взглянул на часы — всего десять часов. А я-то думал, что уже ночь! В Форт-Лами распорядок дня остался примерно таким же, как в те времена, когда город был фортом, гарнизон которого вставал с восходом солнца и ложился спать с закатом.

После ужина наши новые друзья покинули нас. А мы еще посидели немного, утрясая дальнейшую программу. Было решено спуститься на пароходике по реке Шари в озеро Чад.

Путешествие по озеру

Днем солнце раскалило металлическую обшивку нашей посудины. Если долго оставаться на палубе, рискуешь сгореть заживо, а в крохотной кабине буквально нечем дышать. Да тут еще запах бензина. Спустившись вниз по реке, мы теперь плывем по озеру. Оно катит свои воды лениво, еле заметно, от этого жара кажется еще нестерпимее.

Нас спасла встреча с плотом туземцев-канембу, нагруженным доверху папирусовыми циновками, которые доставлялись в Форт-Лами на рынок. Мы купили две циновки и укрепили их на корме. Папирусовая «хижина», конечно, не придает особенно воинственный вид катеру военно-морских сил Чада, который предоставили в наше распоряжение власти Форт-Лами. Зато у нас снова появилась совсем было угасшая надежда, что мы выдержим жару. Укрывшись под папирусовым навесом, мы обнаружили, что на озере даже дует легкий прохладный ветерок. Теперь мы целый день проводили на палубе, не рискуя схватить солнечный удар, или, как говорят местные жители, «удар раскаленной палкой по голове».