Тысяча огней

Судья Огунтойе приговорил Садику Десанво к штрафу в семь гиней, объявив, что госпожа Сувебату вольна распоряжаться своей судьбой. «Женщины — не животные, и их нельзя покупать и продавать по своему произволу», — сказал он.

В газетах публиковались материалы и о довольно необычных случаях продажи рабов. Так, в номере от 4 февраля приводился такой факт: «Отец одной женщины хотел вновь отдать, а вернее, продать замуж свою недавно овдовевшую дочку, требуя за нее «приданое» в размере 64 фунтов стерлингов. В результате процесса судья объявил дочь свободной от всяких брачных обязательств и строго предупредил ее отца, что запрещается «продавать» дочерей, да еще за такое чрезмерно большое приданое». Под «приданым» здесь, в Нигерии, понимается совсем не то, что у нас в Европе. «Приданое» тут — это цена, которую жених платит отцу невесты.

— Из всех африканских стран традиции рабства оставили в Нигерии наиболее глубокие следы, — сказал нам один итальянец, долгое время проживший в этих местах. — Вы были в селении Бадагри? — спросил он.

Тот же самый вопрос нам задал в аэропорте Лагоса, едва мы вышли из самолета, шотландец с густой рыжей бородой. Он представился нам как директор туристской компании и предложил совершить несколько интересных поездок по окрестностям Лагоса.

— Обязательно посмотрите Бадагри, это селение много расскажет вам о рабстве, — посоветовал нам один из сотрудников итальянского посольства.

Даже портье в отеле каждое утро приглашал нас «совершить интересную прогулку до самого берега океана и посетить селение Бадагри». Наконец мы решили покинуть на время Лагос и посетить знаменитое селение, связанное с воспоминаниями о тех временах, когда вся Африка была огромным рынком рабов.

Рабы и туризм

Сети, рыбаки и пальмы — вот что придает селению особую живописность и красоту. Но оно славится отнюдь не этим.

— Вот цепи, в которых увозили на чужбину наших отцов, — говорит африканец в полосатой рубашке и соломенной шляпе.

Он — доверенное лицо туристской компании Лагоса, и по его приказанию немедленно открывают ящики, где хранятся ржавые железные цепи.

Вместе с «историческим местом погрузки рабов» эти цепи являются туристской достопримечательностью Бадагри.

— Отсюда работорговцы увозили наших женщин, — поясняет гид.

— Они их приковывали одну к другой вот так.

Пять женщин-йоруба становятся на колени, и наши гиды для наглядности надевают им на шею и ноги цепи, вынутые из ящика. Сцена эта, хоть она и театральна, весьма впечатляет. Женщины, закованные в цепи, негромко стонут, и им вторит наш гид. Даже наш сопровождающий, рыжебородый шотландец, и тот, похоже, немного растроган.

Нашимбен, вынув из портативного холодильника пиво и кока-колу, стал раздавать их неграм. Воспользовавшись небольшой сумятицей, я улизнул на берег.

Волны Атлантического океана набегают в Бадагри на бесконечный песчаный берег, весь в кружении песчинок, поднятых ветром.

Приближался вечер, и жара немного спала; я прямиком направился к тому месту, откуда прежде увозили рабов в Америку, и углубился в густую рощу между берегом и лагуной. Узкая тропинка вела к соединительному каналу между внутренней лагуной и океаном.

Едва я вступил под зеленые своды кокосовых пальм, шум волн на берегу сразу замер. В полной тишине я брел по тропическому лесу с его характерным запахом мха и гниющих растений.

Добравшись до канала, я прошел еще метров триста до устья, еле заметного среди густой травы и кустарника. Здесь я нашел другую тропинку, которая змеится в густой траве почти у самого берега и взбирается вверх по высокой дюне.

Шесть часов вечера — лучшее время здесь, в Африке. На вершине дюны было свежо и прохладно. Ветер с моря колебал большие легкие листья бамбука, похожие на веер из перьев.

Тропинка неожиданно оборвалась на маленькой поляне, откуда снова стал виден бесконечный морской горизонт и пологий берег.

Сто лет назад длинные колонны закованных в цепи рабов плелись по той же тропинке, по которой только что прошел я. С этого самого песчаного холма, который господствует над побережьем и одновременно надежно защищен зарослями бамбука, работорговцы подавали условный сигнал судам, стоявшим на якоре в открытом море. Тропинка сбегает прямо к берегу, извилистая, скользкая, незаметная в зеленых зарослях. Отсюда для тысяч мужчин и женщин начиналось безвозвратное путешествие через океан.

Закованные в цепи, шли они по тайным тропинкам через леса, реки, лагуны и каналы навстречу безжалостной судьбе. Здесь, в этих местах, ступни тысяч и тысяч негров в последний раз касались родной африканской земли.

Скрытыми, тайными были не только тропинки, ведущие к побережью, но и само место погрузки.