Тысяча огней

«Оказывается, грозные крики были добрыми пожеланиями… К этому королю надо попривыкнуть, — подумал я. — Если в один из последующих дней он нам улыбнется, то, значит, он разгневан».

А пока мы горячо поблагодарили короля за великодушие и преподнесли ему денежный подарок. Без всякой помощи министра и переводчика король быстро пересчитал ассигнации и снова что-то завопил.

— Король очень доволен. Можете приступать к съемкам в любое время, — перевел нам один из министров.

Король поднялся и, не удостоив нас больше ни единым взглядом, удалился.

Едва он вышел из комнаты, две женщины-служанки тут же схватили подносы с бутылками и унесли.

— Выходит, все это было только декорацией, — грустно констатировала Лаура.

Получив высочайшее дозволение, мы, захватив кино-камеры и фотоаппараты, сразу же отправились осматривать королевский дворец в центре Абомея.

Руины дворца успели порасти густой травой и даже кустарником. А когда-то это был огромный красивый шорец, в котором жил Глеле, дед нынешнего короля, с тысячей своих жен. Один только гарем занимал тогда четыре гектара.

Король Тоньи куда более скромен и непритязателен: он удовлетворяется всего ста сорока шестью женами.

Переводчик показал нам место во дворе, где похоронен король Глеле со своими любимыми женами. Это самая настоящая крипта, где погребены сорок самых молодых и красивых жен короля Глеле. Они обрекли себя на смерть, чтобы служить своему повелителю и в мире усопших.

Произошло это в 1890 году. И вот теперь нам покачали крепкого седовласого старичка с морщинистым лицом.

— Мадам, месье! — произнес он в виде пролога, по-военному отсалютовав нам. — Я старый вояка!

Но в Абомее он знаменит отнюдь не участием в боях. Он, Мишель Бумба, был десятилетним мальчишкой, когда умер король Глеле, и это его главная «заслуга». Он видел похороны короля, траурную церемонию. А главное, он видел, как заживо погребли жен короля. Сейчас ему восемьдесят лет, но он отлично помнит все. Поэтому, когда приезжают туристы, он неизменно предлагает свои услуги: не желают ли дамы и господа послушать эту незабываемую и ужасную историю. Разумеется, за соответствующую мзду.

Но право же, его рассказ стоит тех пятидесяти франков, которые переводчик ют имени старого Мишеля Бумбы просил в дар у глубокоуважаемых синьоров.

Самопожертвование сорока молодых жен

Итак, начинай, Мишель, свой рассказ, а мы запишем (-го на магнитофон-и снимем тебя. И за это щедро заплатим тебе.

— Жены Глеле были его рабынями, — медленно, но вполне понятно начинает рассказывать по-французски Мишель Бумба. — Король Глеле за любую провинность бил их, нередко даже убивал. Но все они очень его любили и, когда он умер, попросили, чтобы их похоронили вместе с ним. Они считали это великой честью для себя. И тогда в гробнице для каждой из сорока королевских жен было сооружено пышное ложе. Жены короля Глеле лежали в нарядном одеянии, надев все свои драгоценности. Каждая взяла с собой пузырек с ядом. Когда все было готово, подземную могилу прямо на моих глазах замуровали. Внутри крипты жены короля отравились ядом.

Едва Мишель Бумба, закончив свой рассказ, ушел, мы сразу же спросили:

— Неужели с тех пор так и не открывали гробницу короля?

Оказалось, что король Глеле незадолго до смерти завещал, чтобы никто не нарушал его вечного покоя до тех пор, пока жив хоть один свидетель его погребения. И это завещание по традиции строго соблюдается. Наиболее фанатичные сторонники веры могут оскорбиться, если его нарушить. Да к тому же жестокий король даже теперь, много лет после своей смерти, внушает священный страх.

«Традиция» — это слово в конечном счете сохранило в жизни дагомейцев все свое прежнее значение. Опереточный король Тоньи, казалось, не должен был бы иметь никакой реальной власти. Мощь династии была сокрушена французами еще в 1910 году, и все королевские владения вошли в состав французской колонии Дагомеи.

Но вот Дагомея три года как обрела независимость, а король по-прежнему сохраняет в Абомее большое влияние.

Управляет го. родом префект, прежде назначавшийся губернатором колонии, а теперь — президентом республики. И все же влияние и власть префекта в Абомее довольно относительны. Горожане и жители ближних селений по традиции подчиняются прежде всего королю.

Центральные власти как прежде, так и теперь, чтобы собрать налоги, вынуждены терпеть короля с его эфемерным двором и прибегать к его помощи.

Правительство именует его теперь традиционным во-ж чем и выплачивает ему определенный процент с собранных налогов.

Конечно же, правительству отнюдь не нравится, что король выступает посредником между ним и горожанами, но оно вынуждено считаться с реальностью. Особенно раздражает правительство тот факт, что влияние короля Тоньи с годами не слабеет. Больше того, одно упоминание о короле и его жестоких предках вызывает у жителей Абомея страх.