Тысяча огней

Главы многих африканских государств, боясь вмешательства Европы в их внутренние дела, с осторожностью относятся ко всякой попытке ООН найти решение проблемы рабства. Всего сорок четыре страны подписали соответствующую конвенцию, одобренную в 1956 году Организацией Объединенных Наций. Среди этих сорока четырех государств нет ни одного африканского.

Президент Республики Мали Модибо Кейта, объясняя причины своего отказа подписать эту конвенцию, заявил корреспонденту лондонской газеты «Сидней телеграф» Джону Осману: «Рабство — это национальная проблема. Ее решение зависит от применения внутри каждой страны соответствующих норм и основных принципов».

В Мали рабство официально запрещено. Но в древнем городе Томбукту, находящемся всего в трехстах километрах[21] от столицы республики, этот запрет постоянно нарушается. Здесь, как и во всей мусульманской Экваториальной Африке, чтобы ликвидировать рабство, недостаточно издать соответствующий закон — нужно ликвидировать нищету и голод. В том же Томбукту, в «доме для приезжих», который власти предоставляют в распоряжение иностранцев, прибывающих в страну, Джон Осман купил любопытную иллюстрированную открытку. На ней изображена закованная в цепи женщина, а внизу на нескольких языках написано: «Рабыня одного из вождей племени туарегов»[22].

Однажды вечером, сидя на удобной террасе отеля «Де ля Пляж» в Котону, мы разговорились с местным врачом, европейцем, распили бутылку холодного сухого вина, и я рассказал ему о цели нашей экспедиции.

— В статье четвертой Декларации прав человека сказано: «Никому не дозволено держать людей в рабстве». Рабство и торговля рабами в любых формах должны быть запрещены.

— Звучит очень красиво и благородно! — воскликнул врач. — Но когда нищета такова, что уж лучше стать рабом, чем умереть с голоду, много ли стоят подобные декларации. Нужны не громкие слова, а конкретные дела. Поезжайте на север, побывайте в нигерийском сахеле, где до сих пор живут кочевые племена фульбе, тогда вы сами убедитесь, что там люди готовы добровольно продаться в рабство.

— Добровольно? Я уже второй раз слышу об этом. Неужели эти люди сами предлагают себя в рабы?

— Да, да, совершенно добровольно, — подтверждает врач. — Ведь в этих районах Африки люди живут так же, если не хуже, чем два века назад. Раньше рабами становились после жестоких и кровопролитных сражений. Беспощадные враги в кровавых боях, захватив пленных силой, угоняли их в рабство. А теперь многие «хотят» стать рабами, и ради этого готовы даже выдержать чудовищные, жестокие испытания.

— Какие испытания? — удивился я.

— Побывайте в Нигере, в северной части саванны. Попробуйте добиться разрешения посмотреть ша-рот. Увидите сами, что это такое.

* * *

Нигер, ша-рот, сахель, фульбе — эти слова показались мне пришедшими из глубины веков и, уж конечно, из какой-то далекой-далекой от Дагомеи страны. Но не забывайте, что теперь вся Африка опутана паутиной воздушных дорог. И вот уже мы на четырехмоторном самолете «Эр-Африк» летим из Котону в Ниамей.

— Интересно, что в школе, — бормочет наш кинооператор Нашимбен, — когда меня просили перечислить пять самых длинных рек в мире, я неизменно забывал назвать благословенную реку, что расстилается сейчас под крылом самолета.

На протяжении многих сотен километров Нигер течет по степям Дамгарина — самым бедным землям Западной Африки. К счастью, нашим гидом в путешествии по этим труднопроходимым местам стал Геремедин, потомственный рыбак, сын, как он сам с гордостью сообщил нам, Мамаду, великого строителя пирог.

Пока мы двигались по унылой степи сахеля на север, Геремедин рассказал, что его отец знал тайну чудесных трав, талисманов, магических заклинаний. В глазах жителей прибрежных селений Нигера он был подлинным волшебником.

— Если крокодил пожирал мужчину, женщину или ребенка, жители всех селений между Обецином и Гажой звали моего отца, Мамаду. Родные несчастного говорили отцу, кого проглотил крокодил и где это случилось. Через несколько часов отцу удавалось вытащить па берег убитого им крокодила. Была ли эта гри-гри — магия, или же отец отлично знал повадки хищников, судить не берусь, а только каждый раз отец убивал крокодила, который проглотил человека.

— Но откуда вы знали, что убитый крокодил тот самый, что съел несчастную жертву?

— Так ведь в брюхе крокодила всегда находили металлические предметы!

— Металлические?

— Ну да, кольца, цепочки, амулеты, браслеты. Когда семье погибшего возвращали все эти драгоценности, которые обычно дарят в день обрезания и в годовщину свадьбы, моему отцу перепадала монета-другая. Ведь это благодаря ему родные, хоть близкого им уже никто не в силах был вернуть, получали драгоценности погибшего и могли их продать.

— А какие еще гри-гри знал твой отец? — с интересом спросила Лаура.

— Его пирога никогда не тонула. Отец украсил ее челюстью священного крокодила, и ни один человек, ни одно животное не решались на нее напасть. Было у него и копье гри-гри. Стоило ему прикоснуться этим копьем к любому животному, и оно! сразу же засыпало.