Тысяча осеней Якоба де Зута

Он идет по вощеному паркету длинным холодным коридором, а за спиной у него переругиваются Ёхэй и Саидзи. Каждый винит другого за плохое настроение хозяина. Очень похоже на привычную свару пожилых супругов. Удзаэмон подозревает, что эти двое по ночам делят не только комнату. Добравшись наконец до безопасного пристанища – библиотеки, – он закрывает дверь, отгораживаясь от безрадостных домочадцев, от безумной крестьянки, от бессмысленных разговоров за рождественским столом и своего позорного обморока. Ноги болят. Приятно сесть за стол, растереть немного туши, добавить пару капель воды и обмакнуть кисточку. На дубовых полках лежат бесценные книги и китайские свитки. Удзаэмон вспоминает, с каким священным трепетом он впервые вошел в библиотеку Огавы Мимасаку пятнадцать лет назад. Тогда он и не мечтал, что когда-нибудь станет приемным сыном ее владельца – не говоря уж о том, чтобы самому стать владельцем.

«Поменьше честолюбия, – предостерегает он того, маленького Удзаэмона. – Будь доволен тем, что у тебя есть».

Его взгляд зацепляет на ближайшей полке подарок де Зута – «Богатство народов».

Удзаэмон собирается с мыслями, вспоминая подробности литотомии.

Стучат; в дверь заглядывает слуга Кьёсити.

– Та слабоумная больше нас не побеспокоит, господин.

Удзаэмон не сразу понимает, о чем речь.

– Хорошо. Надо бы сообщить ее родным, что она досаждает людям.

– Господин, я говорил сыну привратника, но он ее не знает.

– Она, должно быть, из… Как она сказала – Куродзака?

– Куродзанэ, господин, прошу прощенья. Кажется, это городишко на дороге к морю Ариакэ, в княжестве Кёга.

Название кажется знакомым. Возможно, его упоминал настоятель Эномото.

– Она не объяснила, зачем хотела меня видеть?

– «По личному делу», – только и повторяла, господин. И еще, что она травница.

– Любая выжившая из ума старуха, продающая укроп, называет себя травницей.

– Ваша правда, господин. Может, она прослышала, что в доме болеют, и решила всучить какое-нибудь чудо-снадобье. Побить бы ее, да почтенный возраст…

Входит новая служанка с ведерком угля. Быть может, из-за того, что день холодный, она повязала на голову белый платок. Удзаэмон вспоминает мелкую подробность из девятого или десятого письма Орито. «Травница деревни Куродзанэ живет у подножия горы Сирануи в старенькой хижине, у нее там козы, куры и собака…»

Пол уходит из-под ног.

– Вернуть ее! – Удзаэмон не узнает собственного голоса.

Кьёсити и служанка удивленно смотрят на хозяина, затем переглядываются.

– Бегите за травницей из Куродзанэ… За этой старухой. Приведите ее обратно!

Изумленный слуга не знает, верить ли своим ушам.

«Сначала я в обморок упал на Дэдзиме… – Удзаэмон вдруг понимает, как странно себя ведет. – А теперь ни с того ни с сего передумал насчет побирушки».

– Когда я в храме молился за здоровье отца, один монах сказал, что, возможно, болезнь вызвана, э-э… недостатком милосердия в семье Огава и что боги пошлют нам случай… восполнить это упущение.

Кьёсити не уверен, что посланец богов может так скверно пахнуть.

Удзаэмон хлопает в ладоши.

– Кьёсити, не заставляй меня просить дважды!

– Вы – Отанэ, – начинает Удзаэмон, гадая про себя, следует ли прибавить к имени уважительную частицу. – Отанэ-сан, травница из Куродзанэ. Там, у ворот, я сперва не понял…

Старуха сидит нахохлившись, как воробушек. Глаза у нее ясные и умные.

Удзаэмон отпустил слуг.

– Простите, что не выслушал вас.

Отанэ принимает извинения как должное, но сама пока молчит.

– От княжества Кёга сюда два дня пути. Вы останавливались отдохнуть на постоялом дворе?

– Этот путь нужно было проделать, и вот я здесь.

– Барышня Аибагава всегда говорила о вас с большим уважением, Отанэ-сан.

– Когда она приезжала во второй раз в Куродзанэ, – грубоватый выговор, свойственный жителям княжества Кёга, звучит в устах старой травницы со спокойным достоинством, – барышня точно так же говорила о переводчике Огаве.

«Может, ноги у нее и устали от долгого пути, – думает Удзаэмон, – однако она умеет пнуть побольнее».

– Человек, который женится по велению сердца, – большая редкость. Я был вынужден взять жену по выбору своей семьи. Так уж устроен мир.

– Встречи с барышней Аибагавой – три великих сокровища моей жизни. Хоть мы совсем разного ранга, она мне как любимая дочь.

– Я слыхал, деревня Куродзанэ расположена у дороги, что ведет на гору Сирануи. Возможно, – Удзаэмон не в силах больше выносить пытку надеждой, – вы с ней виделись после того, как она поступила в храм?

По лицу Отанэ видно, что ответ – «нет».

– Им запрещено общаться с внешним миром. Дважды в год я приношу целебные снадобья храмовому доктору, мастеру Судзаку. Передаю их ему у ворот. Дальше мирян не пускают, если только их не пригласили мастер Гэнму или господин настоятель Эномото. И уж конечно…

Открывается раздвижная дверь, и служанка матери Удзаэмона вносит чай.

«Матушка времени не теряет, – думает Удзаэмон. – Сразу прислала свою шпионку».

Отанэ с поклоном принимает чай на подносе из орехового дерева.

Служанка исчезает – ее ждет допрос с пристрастием.