Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть

— Это сюрприз, — подал голос Руне.

Папа сделал полшага назад и посмотрел мне в глаза:

— Поппи, у тебя понизился уровень белых кровяных телец. Это повышает риск инфекции. При твоей ослабленной иммунной системе опасность слишком велика. Не думаю, что путешествие на самолете…

— На самолете? — вмешалась я и посмотрела на Руне. — На самолете?

Он коротко кивнул, но от дополнительных объяснений воздержался.

Мама взяла меня за руку.

— Я консультировалась с твоим врачом, и он сказал… — она прокашлялась, — что на данной стадии болезни ты должна лететь, если сама этого желаешь.

От меня не укрылся скрытый за ее словами смысл: поспеши, если хочешь куда-то успеть.

— Хочу поехать, — с непоколебимой твердостью произнесла я, обнимая Руне. Пусть знает, что я действительно хочу. — С тобой. — Я посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась.

Вместо ответа он наклонился и поцеловал меня в губы. Решительно и коротко. На глазах у всей моей семьи. Преподнес сюрприз — всем, кроме меня. В следующий момент Руне шагнул к моей тете, взял стоявший у ее ног чемодан и, не произнеся ни слова, понес его к машине.

Мое сердце билось в волнительном ритме стаккато.

Папа сжал мою руку, и это прикосновение напомнило мне о его опасениях и страхах.

— Поппи, — строго предупредил он.

Продолжить ему не дала я — наклонилась, поцеловала в щеку и посмотрела в глаза.

— Папочка, я все понимаю. Понимаю риск. Я ведь уже давно живу с этим и борюсь. Знаю, что ты беспокоишься. Знаю, что не хочешь, чтобы мне стало хуже. Но оставаться в комнате, как птица в клетке… вот что хуже всего. Я ведь никогда не была домоседкой. Я хочу поехать, папа. Мне это нужно. — Я тряхнула головой, чувствуя, как наполняются слезами глаза. — Не могу отсиживаться взаперти из страха, что что-то случится. Я хочу жить… хочу приключений.

Он прерывисто вздохнул, но после небольшой паузы все-таки кивнул. И у меня даже закружилась от радости голова. Еду!

Я бросилась ему на шею, и он обнял меня.

Потом я поцеловала маму и повернулась к тете. Она протянула мне руку.

— Позаботься о ней, Диди, — сказал папа. — Я полагаюсь на тебя.

Тетя вздохнула:

— Ты же знаешь, Джеймс, я люблю ее всем сердцем. Неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы с ней что-то случилось?

— И чтобы у них были разные комнаты!

Я закатила глаза.

Папа заговорил с тетей, но я уже не слышала. Не слышала и не слушала, потому что смотрела в открытую дверь на парня во всем черном, стоявшего у перил на нашем крыльце. На парня в кожаной куртке, с сигаретой в руке, не сводившего с меня кристально-голубых глаз.

Руне выдохнул облачко дыма, небрежно отбросил окурок и протянул руку.

Я выпустила руку тети Диди и на секунду закрыла глаза, запоминая это мгновение.

Мой викинг. Мой плохой парень.

Мое сердце.

Открыв глаза, я выскочила в дверь и, добежав до крыльца, прямо с верхней ступеньки прыгнула ему в объятия. Он подхватил меня, и я рассмеялась, ощутив на лице прохладное дыханье ветерка.

— Ты готова к приключению, Поппимин? — спросил Руне, держа меня на руках и не давая ступить на землю.

— Да, — выдохнула я.

Руне прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза.

— Люблю тебя, — прошептал он после долгой паузы.

— Я тебя тоже, — тихо ответила я.

И получила редкую награду — улыбку.

Он осторожно опустил меня на землю, взял за руку и еще раз спросил:

— Ты готова?

Я кивнула, потом повернулась к вышедшим на крыльцо родителям и помахала.

— Вперед, детишки, — поторопила нас тетя Диди. — Нам еще нужно успеть на рейс.

Держа, как всегда, за руку, Руне отвел меня к машине. Мы расположились на заднем сиденье, и я посмотрела в окно, на высокие облака, зная, что совсем скоро буду лететь над ними.

Приключение.

С моим Руне.

* * *

— Нью-Йорк! — восторженно выдохнула я, прочитав надпись на экране у нашего выхода.

Руне усмехнулся:

— Мы ведь всегда планировали. Просто получится короче, чем думали.

Онемев от счастья, я обняла его и прижалась головой к груди. Тетя Диди, поговорив с женщиной за столиком, повернулась к нам.

— Эй вы, двое, идемте. — Она махнула рукой в направлении самолета. — Вперед, на посадку.

Мы проследовали за тетей, и я в изумлении открыла рот, когда она показала нам два места в первом классе. В ответ на мой немой вопрос Диди пожала плечами.

— Какой смысл обслуживать салон первого класса, если нельзя воспользоваться положением и побаловать любимую племянницу?

Я обняла ее. И она обняла меня чуть крепче, чем обычно, а потом подтолкнула к креслу:

— Ну все. Иди.

Диди быстро исчезла за шторкой служебного отсека, а я так и осталась стоять, провожая ее взглядом. Руне взял меня за руку.

— За нее не волнуйся, — сказал он и указал на место у окна. — Твое. — Хихикая как дурочка от переполнявшего меня возбуждения, я села и тут же повернулась к окну. Внизу суетились рабочие. Я наблюдала за ними, пока продолжалась посадка, и самолет не тронулся с места, а потом со счастливой улыбкой повернулась к Руне. Он, как обычно, не сводил с меня глаз.

Я взяла его руку:

— Спасибо.

Он пожал плечами:

— Всегда хотел, чтобы ты увидела Нью-Йорк. И сам хотел увидеть его вместе с тобой.