Тысяча ударов сердца

– Николас, как будущий консорт четко уясни: народ для нас всегда был и будет на первом месте. В первую очередь я обязана заботиться о безопасности людей, а уже потом – о своей собственной. А мой избранник должен мне в этом всячески потворствовать.

– Поступай, как тебе угодно, – произнес Николас, глядя в пол.

– Спасибо, – кивнула я и вновь обратилась к Палмеру: – Отдыхайте, набирайтесь сил. Впрочем, если моя просьба вас обременит, так и скажите. Не могу обещать, что вы вернетесь целым и невредимым. Вам и без того досталось. Поверьте, никто не упрекнет вас за отказ.

– На ночь я воспользуюсь вашим гостеприимством, а с рассветом тронусь в путь, – немедленно отозвался он.

– Так скоро? – изумилась я. – А вы не слишком торопитесь?

– Нет. Хочу снова посмотреть ему в глаза.

Надо признать, наши желания полностью совпадали.

Леннокс

Я долго бродил по округе, размышляя о просьбе Иниго отпустить Блайз. Мало-помалу разрозненные воспоминания сложились в ясную картину. Иниго всегда отстаивал интересы Блайз, превозносил ее достоинства и неустанно следил за нашими зарождающимися отношениями. Пренебрегая своими чувствами, он во всем поддерживал Блайз, но никогда не вставал между ней и единственным человеком, которым она дорожила, – мной.

Истина открылась внезапно. Иниго любил Блайз, и совесть не позволяла мне тянуть с объяснением.

На гудящих ногах я поплелся обратно и вдруг заметил Кавана. Мало кому доводилось застать его вне крепостных стен, а уж тем паче – без сопровождения. Однако сейчас среди высокой травы безошибочно угадывался его силуэт. Не знаю, что сподвигло меня направиться в его сторону. Наверное, бескорыстие Иниго вдохновило меня на подвиги.

Каван вытер лезвие короткого ножа. Выходит, я настиг его в разгар охоты. Не самое удачное время для беседы, но в случае с Каваном удачного времени не бывает. Я ускорил шаг и даже издалека разглядел, как тот недовольно закатил глаза.

– Я не в настроении! – рявкнул он, склонившись над невидимой мне добычей.

– Аналогично. Тем не менее нам нужно поговорить. – Я остановился чуть поодаль, чтобы не попасть под горячую руку. – Не понимаю, почему вы так взъелись на меня. С самого первого дня я стараюсь служить вам – нашему народу – верой и правдой. Неукоснительно выполняю все ваши поручения.

– С самого первого дня ты только и делаешь, что критикуешь меня и вставляешь палки в колеса, – огрызнулся Каван.

– Ничего подобного, сэр. У меня, как и у моего отца, нет ни малейших сомнений в том, что вы возвратите отнятое у нас королевство, взойдете на престол и обеспечите нашему народу достойное существование. Мне часто доводилось ошибаться, но моя вера в вас непоколебима.

Каван фыркнул и неопределенно махнул рукой куда-то вдаль:

– Королевство вот-вот станет моим. Ждать недолго. Через неделю-другую принцесса умрет, мы вторгнемся в страну, перебьем всех землевладельцев – потомков предателей, отнявших у нас все, – и заживем в достатке.

– А нет другого способа, получше?

Его ледяной взгляд был красноречивее любых слов.

– Заруби себе на носу раз и навсегда! Если ты еще хоть раз посмеешь критиковать меня, мои планы и методы, я отрежу тебе язык. Посмотрим, многих ли ты поведешь за собой, лишившись дара речи.

– Сэр, я ни в коем случае не критикую. Напротив, умоляю о помощи. Мы понесли колоссальные потери на Острове. Если ваши сведения о королевской семье неверны, очередная вылазка может вновь обернуться катастрофой…

Каван выхватил нож и нацелился острием прямо мне в глаз. Одно неловкое движение могло стоить мне голоса и зрения. Однако я не шелохнулся и, затаив дыхание, ждал.

– Еще. Одно. Слово, – пригрозил Каван.

Мы замерли друг напротив друга. Минуты казались вечностью. Почему он не расправится со мной здесь и сейчас? Почему давным-давно не убрал меня с дороги, хотя возможностей имелась масса? Матери все равно некуда идти. Почему Каван столько лет вытирает об меня ноги, вместо того чтобы просто стереть с лица земли?

Наконец Каван убрал нож и, наклонившись, поднял из травы тушку серого зверька. У меня потемнело в глазах.

Нет! Нет!

– Кстати, – небрежно бросил он, – у нас запрещено держать домашних питомцев. – Он встряхнул за шкирку мою серую лису, и я с трудом подавил желание вцепиться ему в глотку. – Спасибо за ужин.

Каван отвернулся и вразвалку зашагал прочь, уверенный, что я не кинусь следом.

Впрочем, ноги понесли меня в противоположную сторону. Отбежав на приличное расстояние от западных ворот, я согнулся пополам и затрясся в рвотных спазмах.

– О, Колючка! – всхлипнул я, не разгибаясь.

Сердце разрывалось от жалости к ней. Но боль потери затмевало поистине чудовищное осознание, что моя любимица сгинет в утробе Кавана.

Меня снова вырвало.

Всякий раз, стоило мне уверовать в свою неуязвимость, Каван изобретал новый способ сломить мой дух. Такой изобретательности можно было позавидовать… если бы не вопиющая жестокость его поступка.

Но отныне моя совесть чиста.

Я честно старался служить Кавану верой и правдой. Старался беспрекословно подчиняться ему. Старался воззвать к его разуму.