Тысячеликий герой

Необходимость большой осторожности со стороны отца, принимающего в свой дом только тех, кто прошел тщательную проверку, иллюстрируется неудачей юного Фаэтона, описанной в известном греческом мифе. Фаэтон родился в Эфиопии у девственницы, товарищи донимали его вопросами об отце, и он отправился через Персию и Индию на поиски дворца Солнца, ибо мать сказала ему, что его отец — бог Феб, правящий солнечной колесницей.

Солнца высокий дворец подымался на стройных колоннах,
Золотом ясным сверкал и огню подражавшим пиропом.
Поверху был он покрыт глянцевитой слоновою костью,
Створки двойные дверей серебряным блеском сияли.
Материал превзошло мастерство.

Поднявшись по крутой лестнице, Фаэтон вошел во дворец. Там он увидел Феба, восседавшего на изумрудном троне в окружении Часов и Времен Года, а также Дня, Месяца, Года и Столетия. Отважному юноше пришлось остановиться у порога, ибо его глаза смертного не могли вынести такого сияния; но отец мягко заговорил с ним из другого конца зала.

В путь для чего ты пошел? Что в этом дворце тебе надо,
Чадо мое, Фаэтон? Тебя ли отвергну?

Юноша почтительно ответил:

О свет всеобщий великого мира,
Феб, мой отец, если так называть себя мне позволяешь,
Если Климена вины не скрывает под образом ложным!
Дай мне, родитель, залог, по которому верить могли бы,
Что порожден я тобой.

Великий бог отложил свою сверкающую корону в сторону и попросил юношу приблизиться. Он заключил его в свои объятия и затем пообещал, скрепив свое обещание клятвой, что любое желание юноши будет удовлетворено.

Фаэтон желал на целый день получить колесницу и крылатых лошадей его отца. Тот отвечал ему:

Смертного рок у тебя, а желанье твое не для смертных.
Больше того, что богам касаться дозволено горним,
Ты домогаешься. Пусть о себе мнит каждый, как хочет,
Все же не может никто устоять на оси пламеносной,
Кроме меня одного. И даже правитель Олимпа.

Так убеждал его Феб. Но Фаэтон был непреклонен. Не в состоянии нарушить свою клятву, отец медлил, насколько это было возможно, но в конце концов был вынужден провести своего упрямого сына к удивительной колеснице: ее ось и дышло были золотыми, ее колеса — с золотыми ободами и с серебряными спицами. Упряж была отделана самоцветами и хризолитами. Часы уже выводили четверку пышущих огнем и насытившихся амброзией лошадей из их высоких стойл. Они надели на них звонкие узды; огромные животные били копытами по засову. Феб смазал лицо Фаэтона особой мазью, чтобы защитить его от огня, а затем надел на его голову сияющую корону.

Ежели можешь ты внять хоть этим отцовским советам,
Сын, берегись погонять и крепче натягивай вожжи.
Кони и сами бегут, удерживать трудно их волю.
Не соблазняйся путем, по пяти поясам вознесенным.
В небе прорезана вкось широким изгибом дорога,
Трех поясов широтой она ограничена: полюс
Южный минует она и Аркт, аквилонам соседний.
Этой дороги держись: следы от колес ты заметишь.
Чтоб одинаковый жар и к земле доносился и к небу,
Не опускайся и вверх, в эфир, не стреми колесницу.
Если выше помчишь — сожжешь небесные д`омы,
Ниже — земли сожжешь. Невредим серединой проедешь.
...
Я говорю, а уже рубежи на брегах гесперийских
Влажная тронула ночь; нельзя нам долее медлить.
Требуют нас. Уже мрак убежал и Заря засветилась.
Вожжи рукою схвати!