Тысячи Историй (СИ)

Не стояла бы сейчас здесь вся такая раскрасневшаяся и возбуждённая, сияющая не хуже люмоса ёбаной улыбкой, и пронзая ей же всё его существо, как магловским электричеством.

На груди каштановолосой блеснула длинная серебряная цепочка с каким-то довольно приметным медальоном.

Неужели подарок от твоего дракклового поклонника?

Мерлин, это просто…

Это слишком.

Слишком дохуя даже для него.

— Он меня поцеловал…

И видят Господь Бог, Мерлин да хоть сам Сатана…

Это его крах.

***

— Что это такое? — твёрдо выспрашивает Одетт, треся перед лицом своего лучшего друга толстой тетрадкой в дорогом кожаном переплёте.

— Дневник, который ты подарила мне на Рождество, — осторожно тянет в ответ Реддл, хотя, конечно, прекрасно знает, что она ждёт от него далеко не таких объяснений.

— Вздумал со мной шутки шутить? — не сдержавшись, грозно рявкает его оппонентка, кажется, готовая хлестануть этой самой тетрадкой прямо по его наглой роже. — Я спрашиваю, что ты с ней сделал?!

— А что я с ней сделал? — монотонно повторяет за ней слизеринец.

От рукоприкладства его защищает только разделившее их расстояние — всего два метра, а какую службу они ему сослужили.

— Почему от неё так ярко свербит твоей сущностью? — всё-таки ставит прямой вопрос девушка.

Придя в Выручай-комнату за уже почти настоявшимся зельем, которое она готовила специально для Малфоя, у которого сегодня было последнее испытание в Турнире Трёх Волшебников, она никак не рассчитывала встретить здесь лучшего друга, который по её расчётам должен сейчас был быть в подземельях вместе с остальными сокурсниками.

В последнее время Реддл был молчаливее, задумчивее обычного, и Эннэйбл, мудро рассудив, решила, что это связано с отклонённой директором Диппетом просьбой о том, чтобы провести летние каникулы в стенах Хогвартса.

Том не хотел возвращаться в приют, но и в школе ему нельзя было оставаться из-за недавних трагических событий.

Нападения неизвестного недоброжелателя дошли до того, что в результате очередного несчастного случая погибла четверокурсница с когтеврана.

И Тому пришлось раскрыть за этими преступлениями своего друга Рубеуса Хагрида.

Конечно, тот был виноват не сам, а лишь косвенно — пронёс в школу чудовище, которое-то и отобрало жизнь одной невинной девочки и ещё десятерых превратило в камень.

Последствия такого глупого решения уже почти были устранены:

Девчонку они, к сожалению, не смогут вернуть обратно, в мир живых, но её тело отдали родителям для нормальных человеческих похорон.

А окаменевшие статуи совсем скоро удастся расколдовать — специальное зелье готовится полным ходом.

Теперь единственной проблемой школы стал финальный этап прохождения чемпионами очередного смертоносного испытания.

Они должны были зайти в Запретный лес и там, в ограниченной территории, конечно, отыскать Кубок Победителя.

Если вам показалось это слишком простым, то спешим заверить, что, чтобы пройти все ловушки (монстры-то оттуда никуда не делись), уготовленные глухой лесной чащей, не хватит и целой жизни.

Потому Одетт и приготовила для своего возлюбленного одну хорошую настойку, которая поможет ему не сбиться с правильного пути.

И неожиданно отвлекшись на разговор с лучшим другом, нечаянно ухватилась за его дневник.

Тут же ощутив, как раскатами грома, по всему её телу пробежала волна чего-то такого знакомого, волшебного, эфемерного и чисто-небесного.

Но загрязненного чернильными кляксами, как старинный пергамент.

— Только не говори мне, что это… — несмело протянула Эннэйбл, наконец, начиная складывать в уме два и два.

— Крестраж, — согласно качнув головой подтвердил её опасения брюнет. — Часть моей души, которую я заточил в этом дневнике.

Он легонько улыбнулся, складывая руки за спиной.

Было так интересно наблюдать за ведьмочкой, которая одним только прикосновением к высшему из его творений поняла, что это.

Прочувствовала в этом дневнике часть его самого, его душу.

И нет в этом ничего удивительного.

Он же говорил: они одно целое.

Со стороны гриффиндорки донёсся несмелый вздох.

— Но тогда получается, что ты… — она не закончила, несмело прикрыв рот, вероятно, боясь, что сейчас её голос сорвётся.

На крик или же на сиплый выдох, она пока так и не решила.

— Всё это был ты… — в глазах чистого янтарного оттенка заблестели слёзы, отчего стали ещё прекраснее. — Все эти нападения, этот монстр, несчастная девочка, умершая в туалете… Это был ты.

— Да, это всё был я, — только и согласился Реддл.

А к чему юлить?

Рано или поздно его Одетт должна была всё узнать.

Хотя, он больше склоняется к тому, что она знала всё с самого начала.

— Так почему не остановила?

— Думала, что ошиблась, — призналась теперь и волшебница.

Вот так вот.

Они два сапога пара.

— Думала, что я хоть что-то для тебя значу, и ради меня ты не будешь идти на подобное безумство.

О, ради тебя он способен и не на такое безумство.

Но много, много хуже.

— Ты значишь для меня всё, — слегка сбитый с толку, запротестовал черноглазый.

К чему она решила тут демагогию развести?

— Всё?! — истерично переспросила каштановолосая. — Ты едва не прикончил десять человек, и ещё говоришь, что я что-то значу?