Тысячная ночь

После того как мы разработали план, поддерживать контакт было уже нетрудно. Поскольку именно я спроектировал и построил это место, аппаратура, вплетавшая нити в наши ночные сновидения, находилась под моим полным контролем. Каждый вечер я считывал накопившуюся информацию о тайных наблюдениях за Лопухом и запускал простую программу, выделявшую те моменты, когда Лопух говорил с кем-нибудь или получал данные из одного из публичных узлов, которые я расставил повсюду. Затем выделенные последовательности я вводил в сновидения Портулак вместе с предназначенной для этой ночи нитью. То же самое я проделывал и с собой; в итоге нам снилось больше, чем всем остальным, но вряд ли это была чрезмерная цена за полученные сведения.

Днем, исполняя наши общественные обязанности, мы независимо друг от друга изучали данные о Лопухе. Мы договорились, что если один заметит нечто необычное, то оставит для другого некий знак. Поскольку я заведовал местом проведения сбора, мой знак заключался в изменении узора плиток на полу террасы тридцатого этажа — таким образом хитро кодировалось время необычного события. С этими узорами я забавлялся задолго до истории с Лопухом, так что для остальных в моих действиях не было ничего странного. Что же касается Портулак, то мы договорились, что в полдень она будет стоять в определенной точке на одном из моих осыпаемых брызгами подвесных мостов. Сосчитав количество тросов между ней и берегом, я смогу вычислить время аномалии с точностью до нескольких десятков минут.

Мы также договорились, что не будем встречаться, пока не найдем время изучить наблюдения друг друга, а если решим, что есть нечто достойное обсуждения, то «случайно» увидимся в ближайшие дни и выберем подходящий момент, чтобы ускользнуть на корабль Портулак. Но шли недели, а Лопух не совершал ничего такого, что мы сочли бы достойным обсуждения или хотя бы странным. Иногда он делом или словом намекал на некую мрачную личную тайну, но, если учесть, сколь пристально мы за ним наблюдали, подобное могло рано или поздно случиться с каждым. Да и у кого из нас не было тайн?

Но вскоре мы начали замечать нечто такое, чем нельзя было пренебречь.

— Он уже третий раз искал информацию о Великом Деянии, — сказала Портулак.

Я кивнул. Лопух трижды заводил разговор с другими шаттерлингами на тему Великого Деяния.

— Он ведет себя весьма осмотрительно, — заметил я. — Но ясно, что ему не терпится узнать побольше. Впрочем, разве всем нам не хочется того же?

— Не до такой степени, — возразила она. — Да, мне любопытно, что так возбуждает все Линии. Но меня вовсе не мучает из-за этого бессонница. Я знаю: рано или поздно тайное станет явным. И я достаточно терпелива, чтобы подождать.

— Что, правда? — спросил я.

— Да. И, кроме того, до меня дошло немало слухов, и теперь я наполовину знаю ответ.

Для меня это стало новостью.

— Продолжай.

— Речь идет о сплетении миров Линий в единую сущность — своего рода галактическую империю. В данный момент подобное вряд ли осуществимо — нам потребуется двести тысяч лет лишь для одного пролета через галактику. В человеческих масштабах это слишком долго. Может, мы и не особо замечаем, как идет время на наших кораблях, но к живущим на планетах это не относится. Пока мы корректируем курс, успевают расцвести и угаснуть целые цивилизации. Некоторые жители планет владеют разнообразными формами бессмертия, но от этого история не начинает идти медленнее. И эта история постоянно ведет к разрушению, не давая нам в полной мере реализовать наш потенциал.

— Кажется, я не вполне за тобой поспеваю, — сказал я.

— Представь себе все эти мириады человеческих цивилизаций, — продолжала Портулак. — С любой точки зрения они существуют независимо друг от друга. Те, что разделены несколькими световыми годами, способны обмениваться идеями и даже в какой-то степени торговать. Но большинство так сильно разнесены, что в лучшем случае лишь смутно догадываются о существовании друг друга благодаря дальней космической связи или информации, исходящей от кого-нибудь вроде нас с тобой. Но что могут знать две цивилизации на разных концах галактики? К тому времени, когда одна услышит о другой, та, вероятно, уже перестанет существовать. Нет никакой возможности взаимного сотрудничества, обмена интеллектуальными ресурсами. — Портулак пожала плечами. — Так что эти цивилизации бредут во тьме, раз за разом совершая одни и те же ошибки и заново изобретая колесо. В лучшем случае им что-то известно из галактической истории, что позволяет избежать трагических ошибок. В худшем — они живут в полном неведении. Некоторые даже не помнят, откуда они вообще взялись.

Я пожал плечами вслед за Портулак:

— Но ведь так и должно быть. В силу человеческой природы нам свойственно меняться, экспериментировать с новыми обществами, новыми технологиями, новыми способами мышления...

— И именно эти эксперименты разрывают общества на куски, продолжая вращать колесо истории.