Тысячная ночь

— Но если бы мы были иными, то не были бы людьми. У каждой цивилизации в галактике есть средства, чтобы завтра же погрузиться в застой, если возникнет такое желание. Вероятно, некоторые уже пытались. Но какой смысл? Мы можем остановить колесо истории, но тогда перестанем быть людьми.

— Согласна, — кивнула Портулак. — Вмешательство в человеческую природу ничего не решит. Но представь, что можно каким-то образом использовать интеллектуальные способности всех человеческих диаспор. В данный момент все эти цивилизации толкутся, будто случайные атомы в газообразной среде. Что, если их привести в когерентное состояние, подобно атомам в лазере? Тогда наступит настоящий прогресс, при котором достижения будут следовать одно за другим. И мы сможем наконец делать что-то реальное.

Я едва не рассмеялся:

— Мы — бессмертные сверхсущества, которые живут дольше некоторых путешествующих среди звезд цивилизаций, включая многих Предтеч. При желании мы пересечем галактику со скоростью мысли. Мы ради развлечения создаем миры и взрываем солнца. Мы наслаждаемся сновидениями и кошмарами пятидесяти миллионов миллиардов разумных созданий. Тебе этого недостаточно?

— Может, этого достаточно нам с тобой, Лихнис. Но с другой стороны, наши амбиции всегда отличались скромностью.

— Но что насчет Лопуха? — спросил я. — Насколько мне известно, со Сторонниками он никак не связан. Вряд ли активно их избегает, но явно не тратит время на поиск нужных контактов.

— Мне нужно снова изучить записи, — сказала Портулак. — Но я почти уверена, что ни к кому из известных Сторонников он не обращался. Его цель — люди с периферии, шаттерлинги, которые могут что-то знать, но не посвящены напрямую в большую тайну.

— Почему бы ему прямо не спросить Сторонников?

— Хороший вопрос, — кивнула Портулак. — Естественно, мы всегда можем спросить его самого.

— Только когда узнаем чуть побольше о том, во что он ввязался.

— Есть еще кое-что, — проговорила Портулак, — чем мы могли бы заняться.

От ее тона у меня зашевелились волосы на затылке.

— Мне это не понравится, да?

— Я о том, чтобы изучить записи на его корабле и выяснить, что он на самом деле замышляет.

— Вряд ли он нам позволит.

— Не собираюсь спрашивать у него разрешения. — На губах Портулак играла зловещая и возбуждающая улыбка; похоже, она всерьез наслаждалась нашей маленькой авантюрой. — Предлагаю отправиться туда и выяснить самим.

— Вот так просто?

— Я не говорю, что это будет легко. Но ведь ты создал это место, Лихнис. И вряд ли твоих выдающихся способностей не хватит, чтобы совершить отвлекающий маневр.

— Лестью ты добьешься почти чего угодно, — сказал я. — Но проникнуть на его корабль? Это уж точно не детские игрушки.

Портулак прижала изящный палец к моим губам:

— О корабле побеспокоюсь я. А ты побеспокойся насчет отвлекающего маневра.

В последующие недели, пока мы следили за Лопухом, у нас постепенно складывался весьма опасный и оттого не менее восхитительный план. Лопух вел себя как и прежде, задавая вопросы о сути Великого Деяния, но не обращаясь с ними к известным Сторонникам. Нам все больше казалось, будто его тревожит некое обстоятельство, касающееся Деяния, причем настолько деликатное, что он не рискует откровенничать с теми, кто имел непосредственное отношение к проекту. Но поскольку мы с Портулак ничего не знали о том, в чем реально состоит Великое Деяние, нам оставалось лишь догадываться, что так беспокоит Лопуха. Мы решили, что нужно узнать побольше, но из-за наших подозрений (и, соответственно, из-за собственных подозрений Лопуха) мы точно так же не могли напрямик спрашивать у Сторонников. В последующие дни я поймал себя на том, что, как и Лопух, задаю завуалированные вопросы, но не тем, кого он донимал, поскольку не хочу вызвать ненужное любопытство. Так же поступала и Портулак, и мы, продолжая готовить абсолютно незаконный набег на корабль Лопуха, складывали воедино кусочки собранной информации.

Нового она почти ничего не давала, но и не ослабляла убежденность Портулак в том, что Великое Деяние связано с возникновением единой, простирающейся на всю галактику сверхцивилизации. Ходили мрачные слухи о тайном развитии технологий, которые должны к этому привести.

— Наверняка речь идет о низкой скорости межзвездных коммуникаций, — задумчиво проговорил я. — Как ни крути, это фундаментальное препятствие. Никакой сигнал, никакой корабль не способен пересечь галактику достаточно быстро, чтобы за этот срок в ней успела возникнуть одна из традиционных политических систем. А Линии чересчур независимы, чтобы допустить ту разновидность социальной инженерии, которую мы с тобой обсуждали. Они попросту не примут ни одну систему, которая накладывает ограничения на творчество человека.

— Никто не воспринимает всерьез перелеты со скоростью больше световой, Лихнис.