У батьки Миная

Почерневшие от истощения люди в серых шинелях, с которыми Минай Шмырев делил горькую солдатскую долю, уже не хотели подчиняться приказам своих начальников. Чувствовалось, что близится конец их терпению. И как раз в это время на батарею кто-то принес большевистскую листовку, призывавшую повернуть штыки против царя, помещиков и капиталистов.

Листовка переходила из рук в руки. А когда ее читал Минай Шмырев, в окоп ворвался офицер, срывая голос, закричал:

— Митингуете? Мне все известно! Вот где большевистская пропаганда! — Он вырвал у Миная из рук листовку. — Так это ты бунтовщик? Георгиевский кавалер!

Минай встал с ящика из-под снарядов, подошел к своему начальнику и произнес:

— Не я бунтовщик, господин офицер!

— А кто? Говори!

Солдаты насторожились, притихли. Неужели Минай знает, кто принес листовку? Неужели выдаст?

А Минай спокойно так говорит:

— Царь, вот кто бунтовщик. Извольте взглянуть, господин офицер… — и он поднял крышку одного из снарядных ящиков.

— Молчать! — заорал офицер. — Россию продаешь!

— Видите: пустые ящики, нет снарядов, — продолжал Шмырев. — Нечем стрелять. А почему царь не прислал нам снарядов?

— Хватит! Застрелю! — схватился за кобуру офицер.

— Не горячись, пан, — сжал его руку верзила артиллерист. — Дай человеку наше мнение высказать.

И Минай Шмырев высказал это общее мнение солдат:

— Не прислал снарядов царь. А почему? Потому что с генералами, с панами да буржуями пирует. А мы что, должны на это спокойно глядеть? Не можем, господин офицер, зло нас берет. Вот и выходит, что царь заставляет нас бунтовать. Значит, он и есть самый главный бунтовщик. Немец-то воюет. У него и снаряды, и харч добрый, и сапоги целые. А у меня сапоги каши просят. А где каша-то? Нет каши. Ничего у нас нет. Об этом тут и написано, — показал на листовку. — Почитайте, господин офицер. Может, просветление на вас найдет…

Не дослушав артиллериста, разъяренный офицер выскочил из окопа.

— Ну, теперь жди беды, — заметил верзила. — Не простит нам эта гадина. Судить нас будут.

— За что? Это мы должны их судить и наказать! — решительно произнес Минай.

Начальство и в самом деле решило арестовать и предать суду бунтовщиков-артиллеристов. Да было уже поздно: взбунтовались на многих батареях, солдаты в пехотных частях. Арестовали своих командиров.

А вскоре сбросили с трона царя. Минай Шмырев штык в землю и пошел со своими товарищами к немецким окопам — брататься с теми, по ком еще недавно стрелял из своего орудия.

— Рус, давай мириться…

— Рус, долой войну!

Навстречу русским шли немецкие солдаты. Это были в большинстве своем крестьяне, рабочие. И Минай Филиппович душою чуял, умом понимал, что с этими людьми у него общие интересы. И не они, эти простые люди, виноваты в том, что на земле полыхает война.

События в стране развертывались стремительно. Царя свергли рабочие и солдаты, а власть захватила буржуазия. С этим нельзя было мириться, власть надо было передать законным хозяевам страны — рабочим и крестьянам. Об этом Минай Шмырев говорил и на солдатских митингах, и с трибуны съезда представителей солдатских депутатов 4-й армии. Закалила война, окрылила революция солдата Миная Шмырева. В те бурные, незабываемые дни он вступил в партию большевиков. А когда Ленин бросил клич: «Социалистическое Отечество в опасности!», Минай Филиппович добровольцем пошел на фронт. Трудными фронтовыми дорогами пришел он к своей заветной мечте, которая связывалась у него с тем куском земли, что должны были отрезать на его долю от угодий Родзянки, с тем домиком, лес на который он уже заготовил, с садиком, который он непременно посадит на своей земле, возле своего домика. И, конечно, с красным флагом над зданием сельсовета в его родной деревне. За все это не щадя жизни воевал артиллерист, боец ленинской гвардии Минай Филиппович Шмырев.

…По лесным тропкам идет он, к шорохам прислушивается, к голосу жалейки.

Может, рассказывает она о том, как вернулся он с фронта в родную деревню Пунище, как стал работать заведующим земельным отделом Суражского волостного исполкома…

Дорвались люди до мирного труда, а им мешали, не давали развернуться банды «зеленых», «белых», головорезы атамана Балаховича. И милиция, и отряды Красной Армии за ними гоняются, но всех выловить не удается.

Совсем обнаглели бандиты! Стреляют в советских работников, убивают активистов. Замахиваются на Советскую власть на Витебщине. Решено было создать такой отряд, который смог бы перехитрить бандитов и захватить их атаманов. Но кто возглавит этот отряд?

— Дайте мне, товарищи, десятка два крепких, боевых хлопцев и оружие. Переловлю всех бандитских главарей, — предложил Минай Шмырев.

— Переловишь? С двумя десятками людей?

— Переловлю! — решительно заявил Минай. — Мне больших отрядов не надо. Много людей — много шума. А это мешает. Их надо тихонько, хитро брать. Топотом копыт и лязганьем затворов бандитов не испугаешь. У них тоже есть оружие…

— Все это верно, — согласились с ним. — И все же как ты с двадцатью бойцами управишься? Ведь перебьют вас, передушат, как котят.

Минай слушал, лукаво улыбался.